Саша смотрел под ноги: глаза устали от красных полотен и серых армяков. «Срочники», одинаковые, невысокие, пыльные, вяло сжимали длинные дубинки. Надежда на то, что на митинг не прибудет спецназ, была невелика, и она не оправдалась.
Спецназ разгромил митингующих — представителей радикальной молодежной организации «Союз созидания». Сашу и его товарищей, принимавших участие в митинге и разгроме, объявили в розыск. Саша позвонил знакомому мужику, попросил его отвезти в деревню. Оставил матери записку: «Мам, всё хорошо».
Деревня исчезала и отмирала — это чувствовалось во всём. Она отчалила изрытой, чёрствой, темной льдиной и тихо плыла. Заброшенные, вросшие в землю сараи, стоявшие вдоль дороги, чернели отсыревшими боками, прогнившими досками. Бабушка говорила спокойно, и за словами её стоял чёрный ужас, то самое, почти немыслимое одиночество, о котором совсем недавно думал Саша, — одиночество, открывшееся иной своей стороной — огромное, но лишённое эха, — оно не отзывалось никак, ни на какие голоса.
В соседней комнате умирал дедушка. Очень редко бабушка взглядывала на Сашу с надеждой, что покойный сын проявится в облике внука, подаст знак, но тут же осекалась: «Не он, не он…». Бабушка любила сыновей. Саша был для бабушки невнятным напоминанием о том времени, когда семья была полна и сыны жили. Но она не в силах была наделить Сашу чертами его отца, почувствовать в нём свою — отданную сыну и проросшую во внуке — кровь. Саша был отдельным человеком, почти уже отчуждённым…
На протяжении всего романа безнадёжности, отчаянию, потерянности и неприкаянности Саши и его знакомых противопоставляется жизнь деревни. Сегодня деревня тоже постепенно погружается в небытие, но всё же в памяти стариков ещё теплится картина гармоничного, живого прошлого. «Саша остался хранителем малого знания о той жизни».
Саша возвратился в город. Дома на столе по-прежнему лежала записка. Мама, не знавшая, куда он уехал и надолго ли, написала на ней же ответ: «К тебе приходили в штатском с красными корочками и участковый что же ты делаешь сынок».
Сашины воспоминания о том, как они с матерь хоронили отца (было решено похоронить его в деревне).
«Саша перебирал себя, тасовал осколки зеркала. Удивиться или огорчиться было почти нечему. Нет, просто нечему.
С тех пор как повзрослел, к армейскому возрасту — все стало очевидным. Неразрешимых вопросов больше не возникало. Бог есть. Без отца плохо. Мать добра и дорога. Родина одна. Все остальное к тому времени потеряло значимость. „Работать надо…“ — говорили ему иногда брезгливо. „Я работаю…“ — отвечал Саша. Он действительно работал — иногда грузил, иногда разгружал… однажды на заводе… охранял, подметал. Все на совесть. Но разве в этом было дело?».
Книга пронизана внутренними монологами главного героя, в которых он пытается найти свой путь, осмыслить самого себя как личность.
«…Безотцовщина в поисках того, кому они нужны как сыновья. Мы — безотцовщина в поисках того, чему мы нужны как сыновья… А матери? А что матери? Они знают только то, что сыновья им нужны дома…»
«Гадкое, нечестное и неумное государство, умерщвляющее слабых, давшее свободу подлым и пошлым, — отчего было терпеть его? Это не мое государство. Оно чужое… Или ты ему чужой, Саш? Нет, не я. Оно чужое всем… Помнишь, как ты сбежал из своей деревни… Есть ли у тебя, у самого тебя, родство?»
Моложеная организация, в которой состоит Саша, не может ясно сформулировать цели своей работы, о чем говорит Безлетов: «Что вы хотите? Я тут… получил доступ ко всем вашим документам, партийным манифестам, программе вашей, листовкам. Изучил все это внимательно. Много пафосной брани, всхлипов, истерик, слов много. Но я одного не пойму: чего надо-то вам? Ну, вот вы умеете мужественно ерничать, получать по лбу и опять подставлять лоб — а дальше? Хотите установить порядок? А в чем он выражается? Основываясь на чем вы будете строить будущее? Основываясь на чувстве справедливости и чувстве собственного достоинства? Но эти истины истончаются в вас самих! Внутри тебя, Саша! Знаешь, почему ты, почему все вы так жаждете подмять всех вокруг себя? Вы не знаете, куда себя деть, что делать с собой. Все это приводит к тому, что на деле вы всего лишь хулиганье».
Становится известно, что «на открытии здания нового театра, одна из руководителей партии „Союз созидающих“, Яна Шаронова, совершила хулиганские действия в отношении главы государства…». Другие представители «Союза созидающих» также совершают противоправные и разрушительные деяния.
Санькя — так зовут внука бабушка и дедушка, живущие в деревне. Может, это имя даст ему возможность обрести внутреннюю опору, объяснить себя и вырваться из затягивающего водоворота?
Завершается роман описанием обрывочных мыслей главного героя: «В голове, странно единые, жили два ощущения: все скоро, вот-вот прекратиться, и — ничего не кончится, так и будет дальше, только так».