В темноте тёплой августовской ночи катилась тележка «с двумя молодыми седоками — мелкопоместной барышней и юношей гимназистом». Вчера вечером деревня всполошилась появлением волка, который нагло и дерзко проник в стойло и зарезал овцу. Он чуть было не унёс свою добычу в лес, но на истошный собачий лай вовремя выбежали мужики. Они дубинами отбили у волка овцу, которая к тому времени уже околела.
Теперь же барышня весело хохотала, зажигала и бросала в темноту спички, и весело кричала, что боится волков. На голове у барышни был повязан красный платок, а свободный вырез красного платья открывал её крепкую шею. Телега тряслась на ухабах, и девушка делала вид, будто не замечает, что «гимназист обнимает её и целует то в шею, то в щёку, ищет её губы». Наконец барышня уступила настойчивому кавалеру, и на её устах застыл долгий поцелуй.
Неожиданно тележка остановилась, и малый, который управлял лошадьми, испуганно крикнул: «Волки!». В этот миг зарница осветила чёрное небо, и перед леском, чернеющем на фоне дальнего пожара, показались «три больших волка».
А под стеной леса стоят, багрово серея, три больших волка, и в глазах у них мелькает то сквозной зелёный блеск, то красный, — прозрачный и яркий, как горячий сироп варенья из красной смородины. Шаблон:/цитата
Лошади, почуявшие опасных хищников, в страхе заметались и понесли тележку куда глаза глядят. Малый на козлах никак не мог с ними справиться, и седоки могли в любой момент разбиться.
Перед самым оврагом девушка «успела вырвать вожжи из рук ошалевшего малого». При этом она ударилась обо что-то железное, и на прекрасном лице «остался на всю жизнь лёгкий шрам в уголке её губ».
Когда у девушки спрашивали, как появился этот шрам, она с неизменной улыбкой отвечала, что это «дела давно минувших дней», вспоминая тёплые августовские ночи, пахучие стога сена и гимназиста, «с которым она лежала в них вечерами, глядя на ярко-мгновенные дуги падающих звёзд». Потом девушка принималась рассказывать, как останавливала взбесившихся от страха лошадей, и «те, кого она ещё не раз любила в жизни», говорили, как мил этот шрам, похожий на постоянную лёгкую улыбку.