США, Бостон. Герой Тербер от 1 лица рассказывает своему другу Эллиоту историю своего общения с эксцентричным художником Пикманом, который пропал и разыскивается полицией.
После дружбы с художником, которого герой называет гениальным, и посещения его тайной мастерской, он становится нервным, боится метро, подвалов.
Пикман – представитель «патологического искусства» - писал мистические картины про потусторонний мир, типа «Обед упыря». После их демонстрации многие коллеги отвернулись от него, перестали общаться. Но героя это сперва не беспокоило. «…если художник гениален, как был гениален Пикман, знакомство с ним делает мне честь, неважно, какое направление принимает его работа».
Рассказчик объясняет, почему живопись Пинкмана незабываема: «…настоящий художник досконально изучил анатомию ужаса и физиологию страха, линии и пропорции, соединяющиеся со скрытыми инстинктами или наследственной памятью о страхе...». Автор предполагает, что «у того, кто живописует сверхъестественное, должно быть воображение, подсказывающее ему образы, или, составляя реальные сцены, он заимствует понемногу из призрачного мира, в котором живет».
Автор теперь не уверен, что Пикман был человеком, учитывая образы его живописи. Он вспоминает, как в дни их знакомства Пикман менялся физически, утрачивая человеческий облик, и психически, становясь все более неадекватным. В то время как коллеги отворачивались от того, рассказчик все более привязывался к нему. Его знаменитую картину «Обед упыря» не выставили ни в одном музее или галерее, ее никто не купил, а теперь она хранится у отца Пикмана в Салеме, откуда тот родом. Среди его предков одна из салемских ведьм конца 17 века.
Автор рассказывает, что он писал монографию о сверхъестественном в искусстве, когда и сблизился с Пикманом. Одинокий живописец много рассказывал ему о природе мистического, показывал свои работы, рисунки, эскизы, в том числе и опасные. «…Когда-то давно я решил, что кто-то должен живописать ужас, а не только красоту жизни». Его рассуждения уже тогда казались рассказчику патологичными. Потом художник предложил тому взглянуть и на другие его работы, которые находятся в тайной мастерской в старом квартале. Пикман был буквально захвачен историей города, старыми районами, постройками, подземельями, в особенности теми, с чем связаны мистические истории прошлого.
«…мне нужны человеческие привидения, привидения высших существ, которые заглянули в ад и поняли смысл того, что увидели… Настоящий эстет примиряется с трущобами ради накопленных ими преданий. Черт побери… такие места не сделаны… они выросли… Поколение за поколением жили, мучились, умирали в них, причем в те времена, когда люди еще не боялись жить, мучиться и умирать… ...в этих старых поселениях великолепно мечтается, ибо они переполнены чудесами и чудовищами… совсем не похожими ни на что привычное, и... ни одна живая душа их не понимает…».
Герои приехали на поезде в темный, грязный квартал с узкими улочками, застроенными старинными полуразрушенными домами. В один такой дом, с духом ведьмовства, по словам рассказчика, они зашли. При свете керосиновой лампы рассказчику предстали ужасающие образы секретных картин Пикмана.
«…никакие слова не в силах описать невыносимый адский ужас, немыслимую мерзость и нравственный смрад, исходившие от обычных мазков… Фон, как правило, составляли старинные кладбища с церквами, лесные чащи, морские утесы, кирпичные подземные ходы, обшитые деревянными панелями комнаты или обыкновенные подвалы… На первом плане располагались чудовищные безумцы… Фигуры большей частью были не вполне человеческими, но в разной степени приближавшимися к человеческим…». Рассказчика охватили страх и отвращение от сюжетов этих картин, с их людьми, подменышами, нечистью и самим художником в патологическом образе. Впавшему в ступор герою казалось, что живописные герои смотрят на него живыми глазами. Пикман был рад произведенному эффекту и не скрывал этого.
Художник водил приятеля по комнатам, где тот испытывал «адское воздействие» полотен. «…картины отталкивают меня абсолютной бесчеловечностью и низменной жестокостью их автора. Наверняка он непримиримый враг всего человечества, если так наслаждается муками души и тела и деградацией смертной оболочки. Во-вторых, они внушают ужас, потому что написаны талантливой рукой. Искусство Пикмана то искусство, которое убеждает… И самое интересное заключается в том, что Пикман не пользуется никакими ухищрениями… его рисунок тверд и точен, и все детали прорисованы с болезненной ясностью... Один Бог знает, каким был этот мир и где Пикман подглядел своих богопротивных тварей, которые скачут… и ползают в нем».
Пикман привел героя в подвал и показал фотоаппарат, который он брал в свои путешествия по старым кварталам, подвалам и кладбищам, где он искал вдохновения. В полу рядом с подвалом круглый лаз, прикрытый тяжелым деревянным люком. По словам художника, лаз ведет в подземные лабиринты, где он бывал неоднократно и черпал сюжеты для живописи. В подвале внимание рассказчика привлекла большая картина, изображавшая огромного монстра, поедающего человека. К незаконченному полотну было прикреплено фото, которое автор спрятал себе в карман. В эту минуту под полом раздались некие звуки и шумы. Пинкман схватил револьвер и рванулся к люку, велев герою оставаться на месте. В следующие минуты тот услышал звуки борьбы, падений, крики, выстрелы, шуршание. Вернувшийся Пикман объяснил шокированному рассказчику, что он разгонял крыс, обитавших в подземелье. Приятели покинули страшный дом, причем художник вел героя другой дорогой, так чтобы тот не смог запомнить пути. Больше рассказчик не видел Пикмана, а вскоре тот пропал.
Напоследок сильно нервничающий автор говорит, что на фото был запечатлен тот самый монстр, поедающий человека. Поэтому рассказчик больше не пожелал встречаться с Пикманом, перестал посещать Клуб искусств, а фото сжег.
Тербер убежден, что «…Пикман, величайший художник… и отвратительнейший из людей, которому не хватало обычной жизни и понадобились потусторонние тайны и потустороннее безумие. …Пикман не совсем человек. Либо он сам порождение некоей тени, либо нашел способ отпереть запретную дверь».