Я скован, я пленен... (Физули)
Деление на разделы — условное.
Пленение любовью и преданность[ред.]
Поэт Физули переживал глубокую любовную страсть, которая полностью изменила его жизнь. С того самого момента, как он впервые увидел свою возлюбленную, он почувствовал себя скованным невидимыми цепями этого чувства. Красота женщины поразила его до глубины души - особенно её губы, которые казались ему ослепительным цветком, украшавшим её лицо.
Я скован, я пленён, с тех пор как увидал тебя.
Губ ослепительный цветок так украшал тебя!
Эта любовь стала для поэта всепоглощающей стихией. Он без колебаний пожертвовал своей жизнью ради этого чувства, словно сжёг её на маленькой свече. Своей душой он возносил возлюбленную до самых небес, обожествляя её образ. Женщина стала для него не просто объектом любви, но источником духовного вдохновения и мучений одновременно.
Особенно ярко в памяти поэта запечатлелся один незабываемый день. Он омывал своё сердце слезами, вспоминая тот момент, когда увидел возлюбленную в алом халате. Она промчалась мимо него на коне по имени Рахш, и этот образ навсегда врезался в его память. Красота этой картины и её недоступность причиняли ему сладкую боль.
Я сердце вымою в слезах, я не забыл тот день—
В халате алом ты была, и Рахш промчал тебя.
Любовь поэта была безответной, что делало её ещё более мучительной. Он постоянно терзался от этого чувства, словно кинжал возлюбленной без устали ранил его сердце. Но даже эта боль была ему дорога - его сердце раскрылось навстречу любви, как дворец распахивает свои врата. Он ждал её взаимности, звал её, надеялся на ответное чувство. Поэт понимал, что его сердце наполнено стрелами любовной боли, и только это спасало его от полного разрыва от горечи неразделённого чувства.
Каждая встреча с возлюбленной приносила новые страдания. Поэт мечтал о свободе от этих мучений, но стоило ему увидеть ямочки на её лице, как он снова попадал в яму любовного плена. Желание обладать её любовью было настолько сильным, что он готов был на любые жертвы.
Мучения поэта и божественное признание[ред.]
Страдания поэта достигли такой силы, что его сердце было буквально пронизано стрелами любовной боли. Он понимал, что только эта боль удерживает его сердце от полного разрушения - иначе оно разорвалось бы от горечи неразделённой любви. Поэт постоянно звал свою возлюбленную, взывал к ней, но его призывы оставались без ответа.
Все сердце стрелами полно, иначе бы оно
От горечи разорвалось! О, как я звал тебя!
Поэт мечтал о свободе от любовных мук, но судьба распорядилась иначе. Каждый раз, когда он думал, что может освободиться от этого плена, он снова попадал в западню. Особенно сильно его пленяли ямочки на лице возлюбленной - эта маленькая деталь её красоты становилась для него новой ямой, в которую он проваливался всё глубже. Его желание обладать её любовью было безграничным.
Тогда бы я свободен был. Но в яму вновь попал,
Увидев ямочки твои. А так желал тебя!
Долгое время поэт скрывал глубину своих переживаний, пытался сохранить внешнее спокойствие и достоинство. Но сила любви была такова, что в конце концов разорвала все покровы его сдержанности. Он больше не мог скрывать свою страсть - ворот его души был разодран, и все его чувства обнажились перед миром.
Именно в этот момент полного обнажения души произошло нечто удивительное. Когда поэт перестал скрывать свои истинные чувства, когда его душа предстала во всей своей искренности и страдании, сам Аллах узнал его. Божественное признание пришло не через внешнее благочестие или показную добродетель, а через подлинность человеческого чувства, через искренность страдающего сердца.
О Физули, ты всё скрывал, но ворот разодрал,
И, душу увидав твою, аллах узнал тебя.