В оригинале повествование ведётся от первого лица. В начале описываемых событий рассказчику пятнадцать лет, но всю историю он рассказывает, будучи взрослым.
Часть 1[ред.]
В пятнадцать лет Михаэль перенес желтуху.
По дороге из дома до школы его вырвало. Подошедшая женщина отвела его к себе в дом, умыла, помогла убрать остатки рвоты на улице и проводила домой, где после вызова врача установили диагноз.
После болезни Михаэль пришел, по настоянию матери, с цветами, как он узнал, к фрау Шмитц.
Женщина показалась ему красивой. Когда он собирался уходить, фрау Шмитц попросила подождать ее, чтобы выйти вместе. Из коридора он мог наблюдать за тем, как она надевает чулки. Он не мог оторвать от нее глаз, а когда их взгляды встретились, он засмущался и убежал.
Через неделю он снова к ней пришел. Ему пришлось ждать на лестнице возвращения фрау Шмитц. Она поднялась на этаж, держа пакеты с углем и попросила его принести еще два. Пока он набирал уголь в подвале, угольная гора сползла и покрыла его пылью. Фрау Шмитц предложила ему помыться. Теплая вода в ванне расслабила Михаэля и он почувствовал возбуждение. Женщина вошла с распахнутым полотенцем, за которым оказалась обнаженной. Он боялся, что может сделать что-то не так, но после объятий дело пошло естественным ходом.
Чтобы успевать к фрау Шмитц, Михаэль пропускал последний урок. Они принимали ванну, занимались любовью, а потом он бежал домой, чтобы успеть к семейному обеду. Однажды Михаэль спросил, как ее зовут. Она представилась Ханной и спросила, как зовут его. Про себя он удивился, что та видела его подписанные учебники и тетради, но не заметила имя. Он назвал имя, рассказал, что учится в школе, но останется на второй год из-за болезни.
О себе Ханна рассказывала мало. Она выросла в Трансильвании, в семнадцать переехала в Берлин и была рабочей на фабрике «Сименс», в двадцать один год попала в армию, после войны работала то тут, то там и последние годы была кондуктором, что ей не очень-то нравилось. Ей было тридцать шесть и у нее не было семьи.
Однажды она спросила Михаэля о том, что они читают из немецкой литературы и попросила его почитать вслух. После этого появилась новая схема их свиданий. Сначала было чтение вслух, и только после — все остальное. Из-за этого Михаэль стал пропускать семейный ужин.
На пасхальной неделе они отправились в велосипедное путешествие. Всю дорогу Михаэль сам выбирал места ночлега, где заполнял все регистрационные формы, представляя их как мать и сына, выбирал еду в ресторанах. Однажды утром он встал пораньше и пошел за завтраком и цветами, оставив записку, что скоро вернется. Вернувшись, он увидел Ханну взбешенной и растерянной, от того, что он так просто ушел. Когда Михаэль сказал, что оставлял ей записку, Ханна ответила, что записки нет и не было.
Летом Михаэль все чаще стал проводить время с друзьями, ходил в городской открытый бассейн. Приходя к Ханне, он часто видел ее угрюмой и это сильно контрастировало с легкостью товарищеского общения со сверстниками.
Рассказчик решил, что стал предавать Ханну. Это было в своеобразном отречении от нее. Он никому не рассказывал об их отношениях, даже когда Софи, девочка из класса, спросила Михаэля, что с ним происходит.
Михаэль не встречался с Ханной случайно. Но однажды, после особенно страстного вечера, когда он уже ушел к друзьям в бассейн, он снова увидел ее там. Она стояла вдалеке, а после, молча ушла.
На следующий день Ханна уехала. В попытках узнать, где она, Михаэль узнал, что квартира была арендована, а на работе Ханне предложили повышение после обучения, однако женщина позвонила утром на работу и сказала, что больше никогда не выйдет.
Часть 2[ред.]
Долгое время Михаэль приходил в себя. Он закончил школу, поступил в университет, стал нарочито надменным и отстраненным.
Один из семинаров был посвящен «концлагерному» процессу. Одна из обвиняемых была Ханна Шмитц. В 43-ем она вызвалась добровольцем в СС, хотя на «Сименсе» ей предложили место старшей рабочей. Ханна прокомментировала, что женщин с фабрик набирали для выполнения надзирательских функций.
Михаэль не пропускал ни дня процесса. У него не складывались в голове те ужасы, о которых говорили на суде с той нежностью, которая была между ним и Ханной. Все время он чувствовал себя, как в оцепенении и ему казалось, что это оцепенение охватило всех участников процесса.
В обвинительном приговоре первый пункт касался «лагерных селекций». В лагерь под Краковом из Освенцима направляли шестьдесят женщин, пригодных для работы на фабрике по изготовлению боеприпасов. В Освенцим отправляли шестьдесят самых слабых женщин, можно сказать, на смерть. Другой пункт обвинения был про инцидент, который произошел во время марша заключенных на запад. Заключенных заперли в церкви ближайшего поселения, а большинство конвоиров заняли дом пастора. Ночью одна бомба попала в этот дом, а другая вызвала пожар в церкви, но никто из выживших надзирательниц не отпер дверь, и все женщины, кроме двух — матери и дочери, сгорели заживо.
Ханна производила на судей неблагоприятное впечатление. Она давала показания, которые отличались от того, что она подписала. В ходе процесса было сказано, что у Ханны были любимчики, которых она оберегала, вечерами звала к себе, а после отправляла в Освенцим. Оказалось, они только читали ей вслух.
На вопрос, почему не открыли дверь, все давали разные показания, на что судья возражал, что в рапорте СС говорилось другое. Все подсудимые выдали Ханну, как писавшую рапорт. Сначала она это отрицала, но позже отказалась от экспертизы по сличению почерка и согласилась, что сама писала рапорт.
Во время одной из долгих прогулок, Михаэль вдруг осознал, что Ханна не умела писать и читать. Однако его удивило, что она готова была признать себя преступницей, но всю свою жизнь с большим трудом скрывала безграмотность.
После того, как Ханна призналась в написании рапорта, ее определили как единственную, принимающую решения. Михаэль предполагал, что поможет ей, рассказав судье, что Ханна безграмотна.
Информации о концлагерях у Михаэля было мало, и для понимания он отправился в Штрутхоф, чтобы посмотреть на закрытый лагерь самому. Он обошел всю территорию, изучил информацию на экскурсии, но так и не смог представить «действующий лагерь со всеми его заключенными, солдатами-охранниками, ужасами и страданиями».
К судье рассказчик все же пошел, но беседа была совсем не о том. Ханна получила пожизненный срок.
Часть 3[ред.]
После процесса Михаэль все больше отстранялся от людей, но странным образом оказался в компании на горнолыжном курорте, где постоянно подвергал себя риску. Через какое-то время он заболел, а когда поправился, обнаружил, что прошло и оцепенение после процесса, которое, как он полагал, как-то помогало ему продолжать жить и общаться.
Будучи стажером, Михаэль женился на Гертруде, у них родилась дочь Юлия, но когда ей было пять, они развелись. Михаэль никогда не рассказывал жене о Ханне, однако про себя постоянно сравнивал их и понимал, что Гертруда была совсем другой. Позже он выбирал только похожих на Ханну и уже рассказывал им о ней.
После развода рассказчик мучился бессонницей. Книги убаюкивали, но сон не приходил. Он стал читать вслух и после записывать себя на кассеты. Он читал для Ханны. Первой посылкой он отправил ей «Одиссею», рассказы Шницлера и Чехова, а также кассетный магнитофон.
На четвертом году он получил от Ханны первую записку. Ей тяжело давалось письмо, но Михаэль очень ей гордился. Позже она присылала ему и другие записки, в основном замечания о прослушанном, благодарность и просьбы о следующих произведениях, а также заметки об окружающем мире, детали, которых Михаэль не замечал. Сам он не писал ей никогда.
Однажды Михаэлю написала начальница тюрьмы. Она просила навестить хоть раз Ханну и зайти для личного разговора, так как есть вероятность, что Ханна выйдет досрочно и надо будет помочь ей первое время адаптироваться. Но даже за год Михаэль так и не поехал туда. Через какое-то время начальница тюрьмы позвонила ему и сообщила, что он должен немедленно приехать, потому что Ханна освобождается через неделю.
Михаэль увидел ее впервые за восемнадцать лет. Он отметил, что Ханна постарела и даже пахла, как старуха, хотя раньше ему нравилось, как она пахнет. В недолгом разговоре Ханна сказала, что ее никто не понимает, а значит, и не в праве осуждать. Это могут делать только мертвые. Михаэль пообещал забрать ее через неделю.
Он тщательно подготовился к ее выходу. Они созвонились накануне. Михаэль отметил, что ее голос остался по-прежнему молодым.
На рассвете Ханна повесилась. Начальница тюрьмы показала Михаэлю камеру Ханны. Рассказала о ее жизни в тюрьме, и как она изменилась. Ханна оставила что-то наподобие завещания, в котором просила отдать деньги в жестяной банке из-под чая Михаэлю Бергу, чтобы он передал их, а также семь тысяч с ее счета той выжившей женщине-дочери.
Михаэль исполнил просьбу Ханны. Он рассказал женщине о поручении и о том, что его связывало с Ханной. Деньги она не взяла, поручив ему самому пожертвовать их какой-нибудь еврейской организации, помогающей безграмотным. Себе она оставила лишь жестяную банку из-под чая, которая напомнила ей о прошлом.
Спустя десять лет рассказчик решил опубликовать эту историю, чтобы наконец от нее избавиться. Деньги от имени Ханны Шмитц он пожертвовал на счет Jewish League Against Illiteracy, а стандартное письмо-благодарность положил на могилу Ханны, где был в первый и единственный раз.