1850 год. Старик рассказывает курьёзную историю, произошедшую с ним в юности.
Случилось это в 1801 году. Пятнадцатилетний Алексей жил в Рязани, в деревянном доме возле Оки, с отцом, тёткой и двоюродным братом. Отец, Порфирий Петрович, был адвокатом — вёл мелкие тяжбы. Хозяйство вела тётка, пятидесятилетняя старая дева, ханжа и богомолка, не отличавшаяся добротой.
Двоюродный брат Давыд был сыном брата Порфирия Петровича, Егора, которого за «возмутительные поступки и якобинский образ мыслей» в 1797 году сослали в Сибирь. Ходили слухи, что сослали Егора из-за предательства Порфирия Петровича.
Давыд, кряжистый крепыш, молчаливый и честный, был на год старше Алексея, и тот «преклонялся перед ним и повиновался ему». Тётка Давыда терпеть не могла, а отец его побаивался — видно, чувствовал свою вину. Браться учились в одном классе гимназии, были умны, обладали острой памятью.
Крёстным отцом Алексея был Анастасей Анастасьевич Пучков, человек подлый, кляузник и взяточник. С его помощью Порфирий Петрович проворачивал мелкие аферы. Крестнику своему Пучков никогда ничего не дарил, но на шестнадцатые именины расщедрился и вручил серебряные карманные часы в форме луковицы с бронзовой цепочкой и розой на циферблате. Видимо, этим щедрым подарком Пучков пытался загладить какую-то провинность перед Порфирием Петровичем.
Сомлевший от восторга Алексей показал подарок Давыду, но тот отнёсся к часам равнодушно, заявив, что на месте брата ничего бы не брал у такого дрянного человека, как Пучков. Алексей не спал всю ночь и, в конце концов, уверился, что Давид его презирает. К утру он решил избавиться от часов — отдать их первому встречному нищему.
Утром Алексей отдал часы босоногому оборвышу лет десяти и с гордостью сообщил об этом Давыду. Алексею показалось, что скупой на эмоции брат не только одобрил его поступок, но и удивился ему. Отцу он решил сказать, что часы потерялись.
У Порфирия Петровича случилась «крупная неприятность с его доверителем», и о часах два дня никто не вспоминал. Думал о них только Алексей. Ему было жалко часов, и даже «предполагаемое одобрение Давыда» его не утешало.
А тут ещё знакомому гимназисту бабушка подарила часы, которыми он беспрерывно хвастался. Алексей не выдержал, отыскал того оборвыша и попросил вернуть часы. Оказалось, что часы он отдал своему отцу, отставному солдату. Пришлось Алексею отправиться к нему и отдать за часы весь свой «наличный капитал» — елизаветинский рубль.
Владение часами не доставило Алексею удовольствия — ему пришлось прятать их от Давыда, чтобы скрыть свою бесхарактерность. Однажды он достал их, чтобы протереть замшей потускневшее серебро. За этим занятием и застал его Давыд. Оказалось, он давно знал, что часы снова у Алексея.
Давыд пожал плечами и заявил, что часы принадлежат Алексею, и тот может поступать с ними, как заблагорассудится. Окончательно убедившись, что Давыд его презирает, Алексей в отчаянии выскочил в переднюю и подарил часы своему слуге Юшке. «Этот гадкий подарок» крёстного настолько опротивел Алексею, что он был уверен, что больше никогда не станет сожалеть о нём.
Через несколько дней в Рязань пришла весть, что император Павел умер, и на престол взойдёт его сын, великодушный и человеколюбивый Александр. Давыд начал надеяться на амнистию и возвращение отца. Братья стали строить планы на будущее и совершенно забыли о часах. Вскоре часы сами дали знать о себе. Юшка продал их часовщику, тот вывесил часы на витрину, где их увидел Пучков, выкупил и отнёс Порфирию Петровичу. Последовали разбирательство и расправа, доставившая тётке немалое удовольствие.
К счастью, Порфирий Петрович был человеком отходчивым. Увидев, что пыл его угас, тётка предложила подарить часы Хрисанфу Лукичу, дюжему, глупому как лошадь семинаристу, который повадился ходить к ним в дом под предлогом занятий с детьми. Тётка была без ума от его гренадёрского роста и телосложения.
Алесей знал, что, получив такой подарок, Хрисанф начнёт издеваться над ним — «наденет часы, цепочку выпустит по животу, станет ржать от удовольствия». Допустить этого он не мог, поэтому ночью, когда все заснули, прокрался в тёткину комнату и выкрал часы.
Утром Алексей сообщил о своём подвиге Давыду, и братья зарыли злосчастные часы в саду, «чтобы и духу их больше не было». Проснувшаяся тётка обнаружила пропажу, устроила скандал, но часы так и не нашли. Порфирий Петрови, в то время сильно злился на Пучкова, поэтому запретил вспоминать о его подарке. История, однако, на этом не закончилась.
До Пучкова Порфирий Петрович работал с Латкиным, робким и странным человечком. Дружба их рухнула, когда в Латкине неожиданно проснулась честность, и он открыл глаза их тогдашнему клиенту на аферы Порфирия Петровича.
Вскоре после разрыва жена Латкина умерла, младшей дочери голову облепил пчелиный рой, и она стала глухонемой, а с самим Латкиным случился апоплексический удар, и он начал путать слова. Все тяготы жизни свалились на плечи его старшей дочери Раисы, стройной, худощавой девушки с умными глазами, бывшей на год старше Давыда.
Между Раисой и Давыдом «завелась дружба — не детская, странная, но хорошая». Им было хорошо вместе, и Давыд помогал девушке как мог, а та рассказывала ему о своих горестях. Ссора Порфирия Петровича с Латкиным не помешала этой дружбе.
Дожидаясь отца из ссылки, Давыд мечтал, что они уедут из Рязани и он женится на Раисе.
В июне прошёл слух, что Латкину стало хуже, а семья его умирает с голоду. В это же время Алексей заметил, что земля под яблоней, где они с Давыдом похоронили часы, потревожена. Удостоверившись, что часы действительно пропали, Алексей заподозрил брата и очень обиделся. Даже если Давыд хотел спасти от голодной смерти Раису, он должен был попросить часы у Алексея, а не красть их.
Однажды, проходя под окном «одного трактирного заведения», Алексей услышал голос их слуги Василия. Он рассказывал кому-то, что увидел, как «беспутные барчуки» закапывали в землю ценные часы, откопал их и теперь ждёт возможности продать.
Алексей бросился к ничего не подозревающему Давыду, попросил у него прощения за свои подозрения и рассказал о Василии и часах. Давыд страшно разозлился, отправился в людскую и заставил Василия отдать часы.
Удивляясь собственной вспышке гнева, Давыд предложил отнести злополучные часы в губернаторскую канцелярию и отдать как пожертвование в пользу жителей Касимова, город которых, говорят, сгорел дотла. Братья принялись писать сопроводительную записку, и тут в их комнату ворвался разгневанный Порфирий Петрович в сопровождении вопящей тётки — одна из горничных увидела часы в руках Василия и донесла хозяевам.
Даже сейчас, много лет спустя, Алексей не может понять, почему его отца и Давыда охватила такая ярость при новом появлении так надоевших им часов. Он невольно делает вывод, что в часах «заключалась какая-то таинственная сила».
Давыд немедленно выпрыгнул в окно и помчался к Оке, чтобы утопить проклятые часы Алексей — за ним. Взбежав на мост, Давыд взобрался на перила, швырнул часы в реку и полетел вслед за ними. Зная, что брат не умеет плавать, Алексей так перепугался, что потерял сознание.
Придя в себя, Алексей увидел под мостом лодку, а в ней людей, вытаскивающих из воды бесчувственного Давыда. Его отнесли домой и как следует отругали, но Давыда волновало не это — он вспомнил, что на мосту была Раиса. По просьбе Давида, Алексей побежал к Латкиным и рассказал впавшей в ступор девушке, что брат жив. Осознав это, Раиса понеслась к дому Алексея.
Порфирий Петрович был крайне возмущён тем, что его племянник в его доме обнимается с дочерью его давнего недруга. Он начал оскорблять Раису, и Давыду пришлось напомнить дяде о его вине перед братом Егором. В разгар скандала в комнате появился худой, жалкий и дикий Латкин. Встав на колени, он начал молиться на икону. Встрепенувшись, Порфирий Петрович опустился рядом, после чего попросил у Латкина прощения и удалился.
Вскоре Латкин умер, а вечером того же дня в Рязань вернулся Егор. Порфирий Петрович суетился, стараясь принять брата получше, но того эти хлопоты не трогали. С тёткой Егор вёл себя ещё холоднее. С Давыдом они проговорили всю ночь и очень друг другу понравились.
Утром Давыд повёл отца на панихиду к Латкиным и познакомил с Раисой.
Егору девушка понравилась «не хуже собственного сына». После похорон Егор, приехавший из Сибири не с пустыми руками, уехал в Москву, забрав с собой сына, Раису и её глухонемую сестру. Порфирий Петрович ощутил большое облегчение, а тётка до конца жизни называла Егора «туркой». Через пять лет Давыд женился на Раисе, а в 1812 году погиб во время Бородинской битвы.
За прошедшее с тех пор время у Алексея побывало множество часов, но в потайном ящике его стола до сих пор хранятся серебряные часы луковицей с розой на циферблате — Алексей купил их «у жида-разносчика», поразившись сходству с подарком крёстного. Иногда он достаёт их и вспоминает «молодые дни и товарища тех дней, безвозвратно улетевших».