Третий сын (Платонов)
Очень краткое содержание[ред.]
Областной город, советское время. В семье умерла мать. Семидесятилетний отец разослал телеграммы шестерым сыновьям.
Все сыновья приехали в течение двух дней. Это были успешные люди: моряки-командиры, московский артист, учёный-физик, агроном и начальник цеха с орденом. Они собрались вокруг гроба и молча оплакивали мать.
Перед похоронами по просьбе покойной пришёл священник и отслужил панихиду. Вечером сыновья легли спать в соседней комнате, а отец — рядом с внучкой. Ночью братья разговорились, вспоминали детство, смеялись и шумели.
Третий сын, физик, вышел к гробу матери.
Третий сын вдруг выпрямился, протянул руку во тьме и схватился за край гроба, но не удержался за него... и упал на пол... но сын не произнёс никакого звука, — закричала только его дочь.
Братья вынесли его в комнату и привели в чувство. После этого все оделись и разошлись по дому плакать в одиночестве. Утром шестеро сыновей понесли гроб на кладбище, а старик шёл за ними с внучкой на руках, гордый своими детьми.
Подробный пересказ[ред.]
Деление пересказа на главы — условное.
Смерть матери и телеграммы сыновьям[ред.]
В областном городе умерла старуха. Её муж, семидесятилетний рабочий на пенсии, отправился в телеграфную контору и послал в разные края и республики шесть телеграмм одинакового содержания: «Мать умерла приезжай отец».
Пожилая служащая долго считала деньги, ошибалась, писала расписки дрожащими руками. Старик кротко смотрел на неё красными глазами и думал, что
даже для обыкновенного, несложного труда человеку необходимо внутреннее счастье.
После отправления телеграмм старик вернулся домой.
Он сел на табуретку у холодных ног своей покойной жены, курил, шептал грустные слова, поглядывал на окно, за которым менялась погода в природе... и старик ждал сыновей.
Приезд шестерых сыновей. Панихида[ред.]
Старший сын прилетел на аэроплане на другой же день. Остальные пять сыновей собрались в течение двух следующих суток. Один из них, третий по старшинству, приехал вместе с дочкой, шестилетней девочкой, никогда не видавшей своего деда.
Мать ждала на столе уже четвёртый день, но тело её не пахло смертью, настолько оно было опрятным от болезни и сухого истощения.
давшая сыновьям обильную, здоровую жизнь, сама старуха оставила себе экономичное, маленькое, скупое тело и долго старалась сберечь его... ради того, чтобы любить своих детей...
Громадные мужчины — в возрасте от двадцати до сорока лет — безмолвно встали вокруг гроба на столе. Их было шесть человек, седьмым был отец, ростом меньше самого младшего своего сына. Дед держал на руках внучку, которая зажмурила глаза от страха перед мёртвой незнакомой старухой.
Сыновья молча плакали редкими, задержанными слезами. Отец их уже не плакал, он отплакался один раньше всех, а теперь с тайным волнением поглядывал на могучую полдюжину своих сыновей. Двое из них были моряками-командирами кораблей, один — московским артистом, один — физиком-коммунистом, самый младший учился на агронома, а старший сын работал начальником цеха аэропланового завода и имел орден на груди.
Ночное веселье братьев. Горе деда и внучки[ред.]
Умирая, старуха наказала мужу, чтобы священник отслужил по ней панихиду, когда она будет лежать дома, а выносить и опускать в могилу можно без попа, чтобы не обидеть сыновей. Старик после приезда детей долго искал попа, наконец привёл под вечер одного человека, тоже старичка, одетого обыкновенно, по-штатскому. Поп быстро уставил и возжёг свечи вокруг гроба, раздул ладан в кадиле и с ходу забормотал чтение по книге. Сыновья неподвижно стояли перед гробом, опустив глаза. Окончив скорую панихиду, поп быстро собрал свои вещи и боязливо скрылся за дверью.
Вечером отец постелил шесть постелей во второй комнате, а девочку-внучку положил на кровати рядом с собой, где сорок лет спала покойная старуха. Старик постоял над внучкой в ночном сумраке, подошёл к открытому гробу, поцеловал руки, лоб и губы жены и сказал ей: «Отдыхай теперь». Он осторожно лёг рядом с внучкой и закрыл глаза. Он задремал и вдруг снова проснулся. Из-под двери комнаты, где спали сыновья, проникал свет, и оттуда раздавался смех и шумный разговор.
Девочка от шума начала ворочаться.
Старший сын с увлечением говорил о пустотелых металлических пропеллерах, и голос его звучал сыто и мощно... Братья моряки рассказывали случаи в иностранных портах и хохотали.
Затем один моряк схватился с артистом, и они начали возиться по полу, как в детстве. Младший же сын подзадоривал их. Развозившись, два брата опрокинули стул, тогда они на минуту притихли, но, вспомнив, видимо, что мать мёртвая, ничего не слышит, продолжали своё дело. Вскоре старший сын попросил артиста спеть что-нибудь вполголоса. Артист запел из-под прикрытия, чтоб не было стыдно начинать. Пока он пел, младший сын что-то предпринял там, отчего другой его брат сорвался с кровати и упал на третьего. Все засмеялись и велели младшему немедленно поднять и уложить упавшего одной левой рукой. Младший тихо ответил своим братьям, и двое из них захохотали — так громко, что девочка-внучка высунула свою голову из-под одеяла в тёмной комнате и позвала: — Дедушка! А дедушка! Ты спишь?
Старик погладил её по лицу: оно было мокрое.
– Мне бабушку жалко, – сказала внучка. – Все живут, смеются, а она одна умерла. Старик ничего не сказал. Он то сопел носом, то покашливал.
В другой, шумной комнате вдруг наступила тишина. Кто-то из сыновей перед этим что-то сказал. Старик по голосу узнал третьего сына, учёного-физика, отца девочки.
До сих пор не слышно было его звука: он ничего не говорил и не смеялся. Он чем-то успокоил всех своих братьев, и они перестали даже разговаривать.
Обморок третьего сына. Пробуждение настоящего горя[ред.]
Вскоре оттуда открылась дверь и вышел третий сын, одетый как днём. Он подошёл к матери в гробу и наклонился над её смутным лицом, в котором не было больше чувства ни к кому. Стало тихо из-за поздней ночи. Пять братьев не шевелились в другой комнате. Старик и его внучка следили за своим сыном и отцом, не дыша от внимания. Третий сын вдруг выпрямился, протянул руку во тьме и схватился за край гроба, но не удержался за него, а только сволок его немного в сторону, по столу, и упал на пол. Голова его ударилась, как чужая, о доски пола, но сын не произнёс никакого звука, — закричала только его дочь.
Пять братьев в белье выбежали к своему брату и унесли его к себе, чтобы привести в сознание и успокоить. Через несколько времени, когда третий сын опомнился, все другие сыновья уже были одеты в свою форму и одежду, хотя шёл лишь второй час ночи.
Они поодиночке, тайно разошлись по квартире, по двору... и там заплакали, шепча слова и жалуясь, точно мать стояла над каждым, слышала его и горевала, что она умерла...
Утром шестеро сыновей подняли гроб на плечи и понесли его закапывать, а старик взял внучку на руки и пошёл им вслед, он теперь уже привык тосковать по старухе и был доволен и горд, что его также будут хоронить эти шестеро могучих людей, и не хуже.