Жарко. Больше месяца нет дождя. Никнут свекольные и помидорные листы, картофель вянет, желтеет. Иссохшая земля пьёт воду жадно, со всхлипом.
Новый сосед рассказчика, видно, выпросил на работе выходной. С утра и далеко за полдень перетаскивал он от ворот в сарай уголь, купленный на неделе. Возят его шахтёры из Донбасса или из Ростовской области. Говорят, что зарплату им выдают не деньгами, а углём. Вот они и возят. Без топки не обойдёшься. Зима всё равно придёт.
Теперь сосед перетаскивает свой уголёк. Сынишка его, подросток, насыпает лопаткою ведро. Сосед носит. Потом он копал возле бани яму для стока. Вечером, как и все, завёл мотор насоса — началась огородная поливка.
Во тьме нового соседа не было видно, но рассказчик знал, что глядит он куда то выше земли, словно в небо, куда-то далеко. Взгляд рассеянный, пустой. Так глядят старые люди на исходе жизни. Куда-то в дальнюю даль, нам неведомую. Но новый сосед далеко не стар, ему ещё и сорока ещё нет, наверное. Появился он весной.
В соседнем доме доживает век одинокая женщина, тётка Клава. Муж её, приятель рассказчика Фомич, любитель зимней рыбалки и целебных трав, помер три года назад. С той поры тётка Клава, живя в просторном доме, пускает в летнюю кухоньку, что рядом с домом построена, квартирантов и тут же гонит их. Старый человек, нелёгкий характер, то не так, другое не эдак. Беженцы едут со всех краёв: Киргизия, Узбекистан, Казахстан… Живём по соседству, вот к нам и бегут. Любому углу рады, лишь бы прислониться.
Новый сосед корчевал и грёб, метр за метром очищая землю… Теперь вот лето, считай, позади. Больше месяца нет дождей. Везде копают картошку. Новые соседи и клочка пустой земли не оставили. И теперь просторный их огород — его и глазом не окинуть — словно пёстрая ярмарка: россыпь красных помидоров, фиолетовые баклажаны, белые тушки кабачков, бледная зелень кочанов капусты, луковые, чесночные гряды — всего много. Новый сосед на работу уходит рано, в десять минут седьмого. И вернётся лишь затемно, около десяти вечера.
Старая хозяйка, тётка Клава, совсем обезножила. Со стариком своим тётка Клава ругалась до самой смерти его. Квартирантов за три года несчётно перебрала. Ей неймётся, а жить возле неё тяжко.
Вот и осень. Обычно сентябрь стоит в этих краях тёплый, лишь ночи холодные. Порою приходится в доме протапливать, но это уже не для рассказчика он с семьёй уедет, оставив старый дом до весны.