Романтики (Ростан)
Очень краткое содержание[ред.]
Франция, время действия не указано. Два соседа-помещика, Бергамен и Паскино, задумали поженить своих детей. Чтобы молодые люди полюбили друг друга, отцы притворились заклятыми врагами и запретили детям встречаться.
Юные Персине и Сильвета тайно встречались у старой стены, разделявшей два парка, читали романтические книги и мечтали о приключениях.
Отцы наняли профессионального наёмного убийцу Страфореля, чтобы тот инсценировал похищение Сильветы. Персине героически спас девушку в постановочной дуэли. Растроганные отцы объявили о помолвке молодых.
Через месяц Персине и Сильвета случайно узнали правду: похищение было подстроено, а вражда отцов — выдумкой. Разочарованные молодые люди поссорились, обвиняя друг друга в том, что их любовь оказалась не романтичной, а обыкновенной.
Вот, значит, почему не разыскали трупа... Как глупо!
Персине в гневе сбежал из дома искать настоящие приключения, но вернулся избитым и ограбленным. Страфорель, переодевшись маркизом, пугал Сильвету рассказами о тяготах романтической жизни.
Встретившись вновь, Персине и Сильвета поняли, что их любовь была настоящей, несмотря на обман отцов. Они помирились и решили пожениться. Отцы радостно согласились на брак, а Страфорель наконец получил плату за свои услуги.
Молодые люди осознали, что поэзия и романтика живут в их сердцах, а не в придуманных приключениях.
Подробный пересказ по действиям и явлениям[ред.]
Названия действий и явлений — условные.
Действие 1. Тайные встречи у стены и хитрость отцов[ред.]
Явление 1. Сильвета и Персине читают Шекспира у стены[ред.]
В парке, разделённом старой каменной стеной, поросшей мхом и увитой гирляндами вьющихся растений, встретились двое юных влюблённых. Справа располагалась часть парка Бергамена, слева — часть парка Паскино. Юноша сидел на гребне стены с книгой на коленях и читал вслух девушке, которая внимательно слушала его, стоя на скамье с другой стороны стены.
Он читал ей сцену из «Ромео и Джульетты» Шекспира. Девушка восхищалась красотой стихов и просила продолжать. Персине читал о том, как влюблённые прощались на рассвете, не желая расставаться. Вдруг девушка услышала шаги и испугалась, но юноша успокоил её, сказав, что здесь никого нет.
Влюблённые обсуждали судьбу веронских любовников и сравнивали её со своей. Сильвета вздохнула, и Персине догадался, о чём она думает — о том, что ненависть между их отцами может погубить и их, как погубила Ромео и Джульетту. Она рассказала, что два месяца назад отец взял её из монастыря и велел избегать соседа Бергамена и его сына, назвав их смертельными врагами. Она обещала отцу, но теперь нарушала своё слово. Персине признался, что тоже обещал ненавидеть дочь соседа, но полюбил её.
Поверь мне, милая, что стоит запретить,
Как тут-то и нельзя, нельзя не полюбить.
Сильвета сначала отрицала свою любовь, но Персине настаивал, что она сама сравнила их с Ромео и Джульеттой, а значит, любит его. Он был готов побороть все козни враждующих отцов. Влюблённые вспомнили, как познакомились месяц назад: ветер принёс её ленточку к нему, и с тех пор они встречались у стены каждый день.
Так, значит, мы теперь друг друга любим с вами?
Ах! Это сделалось так скоро... как-то вдруг,
Мсье Персине!
Сильвета торжественно объявила, что последний из рода Бергамен станет супругом последней из рода Паскино. Они поклялись друг другу в вечной любви и стали мечтать о том, как их отцы примирятся — может быть, могущественный принц велит им прекратить вражду, или Персине заболеет и попросит руки Сильветы, или она будет похищена богатым герцогом, а Персине спасёт её.
Явление 2. Бергамен застаёт Персине у стены и объявляет о женитьбе[ред.]
Услышав шаги, Сильвета попросила поцелуя, Персине поцеловал её и назначил новое свидание на вечер, когда зазвонят к вечерне. Девушка спряталась за стеной. Появился отец Персине — пожилой мужчина, страдающий подагрой.
Он застал сына у стены с книгой и начал ругать его за то, что тот постоянно мечтает в этой глуши. Персине защищался, восхваляя красоту старой стены, увитой плющом и виноградом, с цветущими глициниями и паутиной в трещинах. Бергамен не понимал, зачем сыну эта стена, и обвинил его в том, что он читает пьесы и стихи, которые сводят с ума. Он пригрозил снести стену и заменить её новой, гладкой, с битым стеклом и гвоздями наверху. Персине умолял отца пощадить стену. Затем Бергамен объявил, что решил женить сына, но тот отказался.
Я вам клянусь, вот этою стеною...
(Надеюсь, что она услышит и поймёт!)
Что с будущей моей женою
Судьба меня неслыханно сведёт;
И если я женюсь, так только романтично!
Явление 3. Паскино запрещает Сильвете подходить к стене[ред.]
Сильвета осталась одна и поняла, почему её отец не любит соседа. Появился её отец — пожилой мужчина, страдающий насморком и любящий нюхать табак.
Он застал дочь у стены и снова велел ей не подходить к ней, предупредив, что сосед и его сын — смертельные враги, способные на всё. Он пообещал насадить железных кольев, чтобы дочери было безопасно гулять. Сильвета про себя подумала, что отец не сделает этого, потому что колья стоят денег.
Явление 4. Старики встречаются у стены и обсуждают план[ред.]
Бергамен вышел из своей части парка и позвал Паскино. Оба старика взобрались на стену, обнялись и дружески поздоровались, справляясь о здоровье друг друга. Бергамен сообщил Паскино, что их дети влюблены — он сам слышал, как они давали друг другу слово. Старики обрадовались и стали обсуждать свой план. Оказалось, что они старые друзья и вдовцы, чьи жёны бредили романами. Их цель была проста — поженить детей, снести стену и объединить земли и хозяйства. Но если бы они жили дружно, дети не прельстились бы браком, задуманным отцами. Поэтому Бергамен придумал изобразить вражду, запретить детям видеться, зная, что запретный плод сладок. План удался — дети полюбили друг друга. Теперь оставалось дать своё согласие на брак, но возникла проблема: как примириться после того, как они называли друг друга мошенниками и идиотами?
Явление 5. Появление Страфореля и детали похищения[ред.]
Бергамен предложил план: вечером у стены будет свидание влюблённых, из засады на Сильвету нападёт злодей в маске, Персине спасёт её, отцы появятся, будут тронуты и благословят детей. Для осуществления плана старики призвали знаменитого наёмного убийцу. Величественно появился мужчина в роскошном костюме, маске и плаще.
Старики представили Страфореля друг другу. Наёмник одобрил план и заверил, что умеет молчать. Бергамен попросил прислать ловкого бретёра, чтобы не ранили его сына. Страфорель пообещал действовать сам. Затем Бергамен спросил о цене. Оказалось, что существуют похищения разных классов: примитивное, дневное и ночное, роскошное с неграми и портшезом, почтовое, скромное, старинное в масках, шутливое в мешке, поэтичное в челноке, венецианское в гондоле, при луне и без луны, мрачное с молниями и громом, с музыкой и факелами. Самое новое и изящное — в портшезе. Старики решили взять похищение первого класса с дополнениями — портшез, мантии, факелы, маски и музыку. Страфорель записал заказ и удалился.
Явление 6. Радость отцов от успеха плана[ред.]
Старики обрадовались. Теперь они заживут на диво миру — будут платить за одну квартиру зимой, устроят чудеса в парке, подстригут деревья, построят гроты и арки, усыплют аллейки золотым песком, заведут золотых рыбок в бассейнах, повесят стеклянные шары, устроят блистательный фонтан, а в середине клумб переплетут большое «П» с огромным «Б». Они будут стариться тихо и безмятежно. Сбылось всё, о чём они мечтали — пристроили детей. Старики обнялись.
Явление 7. Дети застают отцов вместе; разыгранная ссора[ред.]
Внезапно с разных сторон вбежали Сильвета и Персине. Увидев отцов вместе, они ахнули. Старики быстро превратили объятия в борьбу и начали ругаться, называя друг друга канальями, негодяями и подлецами. Дети пытались разнять их, и каждый увёл своего отца.
Явление 8. Подготовка к похищению[ред.]
День смеркался. В парк вошли Страфорель, его помощники, музыканты и носильщики. Наёмник расставил людей по местам, проверил их пёстрые плащи и мечи, велел факельщикам ждать сигнала. Он разместил музыкантов так, чтобы розовый отблеск факелов красиво освещал их силуэты, как на картине Ватто. Страфорель надел маску и приказал музыкантам играть тихо, под сурдинку.
Явление 9. Персине ожидает Сильвету в лунном свете[ред.]
Медленно вошёл Персине. Ночь темнела, высыпали звёзды. Он успокоился — отец уснул, и он смог пробраться сюда. Сильвета придёт, и ему нечего волноваться.
О, как здесь хорошо! И тихий свет луны,
И сладкий аромат душистой бузины...
В тени уснули розы...
Она придёт сюда!.. О небо!..
Страфорель приказал музыкантам играть нежно. Персине впервые останется с Сильветой наедине средь темноты ночной. Он был взволнован, ему казалось, что он слышит шелест её юбки, хотя это был лишь ветерок. Юноша не видел цветов, но слышал их чудный запах. Спускалась тихая и ясная ночь, цветы засыпали, и всё объяла тишина. Душа Персине томилась сладко и больно, мир молчал, дыша весенней негой и дремля. Он обращался к вечерним звёздам, к которым когда-то стремился душой, но теперь их затмил упоительный взгляд голубых глаз Сильветы. Зазвонил колокол к вечерне.
Явление 10. Похищение, спасение и примирение отцов[ред.]
При первом ударе благовеста появилась Сильвета. Раздался свисток, перед ней появился Страфорель в маске, показались факелы. Помощники наёмника увлекли девушку в портшез. Она закричала, прося о помощи и зовя Персине. Он перескочил через стену, обнажил шпагу и бросился в бой с несколькими противниками. Страфорель приказал музыкантам играть драматическое тремоло. Персине сражался храбро, противники разбежались. Страфорель театральным голосом воскликнул, что это львёнок, а не ребёнок, и начал дуэль с юношей. Внезапно наёмник схватился за сердце, сказал, что удар был верен, и упал. Персине подбежал к Сильвете, она сидела в портшезе, он встал перед ней на колени. Она назвала его своим спасителем.
Влетел Паскино и воскликнул, что Персине — спаситель его дочери, и он прощает ему всё. Появился Бергамен со слугами и факелами. Паскино попросил простить прошлое и примириться, соединив детей. Бергамен торжественно объявил, что его покинули ненависть и злоба, и он дарует счастье детям. Персине не верил, что это не сон. Сильвета напомнила ему, что она предсказывала такую развязку. Влюблённые обнялись. Бергамен указал на стену и сказал, что теперь нет больше Пиренеев. Пока влюблённые уходили с Паскино, Страфорель приподнялся и протянул Бергамену лист бумаги. Это был счёт за похищение.
Действие 2. Разочарование и раскрытие обмана[ред.]
Явление 1. Жизнь без стены; ссоры отцов[ред.]
Прошёл месяц. Стена была снесена до основания, старики жили вместе. В парке появились новые клумбы с цветами, киоски из трельяжа и претенциозные мраморные статуи. Паскино читал газету на скамье, а садовник работал в глубине с граблями. Старик спросил садовника, придёт ли сегодня нотариус. Садовник ответил, что вечером всё закончат, и давно пора — уже месяц, как стена снесена, они живут вместе, а жених с невестой всё ждут. Паскино осмотрелся и заметил, что без стены парк стал лучше, даль видна. Он обнаружил, что трава мокрая, и разозлился на садовника, который снова полил её. Садовник оправдался, что так велел Бергамен. Паскино возмутился, что сосед считает себя хозяином, и велел садовнику принести цветы из оранжереи.
Появился Бергамен с большой лейкой и стал поливать растения, приговаривая, что деревья любят воду, а здесь её берегут, как золото. Он был доволен, что парк стал больше. Заметив Паскино, он поздоровался. Тот поднял голову и ответил, что они уже здоровались двадцать раз сегодня. Бергамен увидел, что садовник расставляет цветы, и велел убрать их обратно. Садовник в растерянности убрал цветы. Старики сели рядом и с грустью вспомнили, как раньше тайком спешили друг к другу, рискуя сломать рёбра, взбираясь на стену. Тогда была опасность, секрет, и это было славно. Они умели хитро завоевать свою беседу, безжалостно клеймили друг друга и клялись погубить. Теперь им этого не хватало. Они зевали и признались, что были счастливее, смотря сквозь розовую призму. Старики начали ссориться из-за мелочей — один свистел, другой качал ногой и катал хлеб в шарики. Они составили инвентарь недостатков друг друга и признали, что совместная жизнь стала великим окулистом, который рассеял их слепоту. Бергамен сказал, что был прав — без стены Паскино стал хуже. Они поссорились, но затем вспомнили, что сделали это для детей, и решили перенести испытание ради их любви.
Явление 2. Персине и Сильвета восхваляют своё романтическое приключение[ред.]
Появились влюблённые, обнявшись и с экзальтированными жестами. Старики спрятались за клумбу, чтобы подслушать их разговор. Влюблённые остановились у места, где произошло сражение. Персине сказал, что здесь упал злодей, пронзённый его рукой, а Сильвета была Андромедой, и он спас её, как Персей. Сильвета спросила, сколько было злодеев. Персине сначала сказал десять, потом согласился с девушкой, что двадцать, а затем заявил, что тридцать. Сильвета попросила рассказать, как он их победил. Персине сказал, что вошёл в азарт, и они падали, как домики из карт. Сильвета сравнила его с Сидом. Персине согласился, что они похожи. Сильвета мечтала прочесть о них поэму. Персине пообещал, что она её прочтёт. Влюблённые смеялись над своими отцами, говоря, что те не поняли тайны их страсти и что случай помог им, как Скапен влюблённым. Сильвета не могла подумать без улыбки, что сегодня вечером они подпишут контракт.
Явление 3. Старики осознают ошибку[ред.]
Влюблённые ушли. Старики вышли из-за клумбы. Паскино иронически поздравил Бергамена с успехом плана. Теперь дети совсем свелись с ума. Они начали обвинять друг друга. Бергамен сказал, что дочь Паскино действует ему на нервы, восхищаясь похищением. Паскино ответил, что его сын ещё хуже, воображая себя героем. Оба злились, что дети вышучивают родителей и хвалятся своим умелым притворством. Паскино хотел всё рассказать детям, но Бергамен остановил его, сказав, что надо подождать до свадьбы, иначе всё полетит прахом. Они признали, что попались в собственные сети.
Явление 4. Бергамен раскрывает Сильвете правду о похищении[ред.]
Появилась Сильвета, весело посылая воздушные поцелуи Персине. Она поздоровалась со стариками и попросила их не ссориться, принеся им ветку мира, как голубь. Она напомнила им о смертельной вражде, которая была между ними, и вспомнила, как каждый день спешила к стене, чтобы видеть Персине, а они не думали об этом. Она напомнила Бергамену, как Персине сказал в день похищения, что женится только романтично, и он сдержал слово. Бергамен начал возражать, но Сильвета перебила его, сказав, что сама судьба помогает влюблённым, и странный случай принуждает жестоких отцов забыть гнев. Бергамен и Паскино хотели что-то сказать, но промолчали. Сильвета спросила, что они хотели сказать. Паскино намекнул, что им стоило сказать только слово, но они будут молчать. Сильвета заявила, что когда им нечего сказать, они поневоле молчат. Паскино вспылил и назвал её безумной девчонкой, которая верит сказкам. Он спросил, верит ли она, что можно ворваться в парк, когда ограда заперта на запор. Бергамен добавил, что она верит в весь этот вымысел, и до сих пор крадут дочерей, как яблоки из сада. Сильвета ответила, что кому же, как не ей, верить в это. Бергамен заявил, что хочет покончить этот вздор и перестать притворяться. Он сказал, что с тех пор как мир стоит, успех на стороне златых кудрей, и бедный Бартоло склонялся перед Альмавивой. Но это кончилось, и настал триумф и мести час для белых париков.
Явление 5. Персине узнаёт правду и уходит из дома[ред.]
Паскино и Бергамен рассказали Сильвете, что они старые друзья, запретили детям любить друг друга, зная, что с запрещением придёт любовь. Сильвета спросила, знали ли они о тайных встречах у стены. Старики ответили утвердительно. Сильвета спросила про дуэль. Бергамен ответил, что это была игра. Сильвета спросила про убийц. Бергамен ответил, что это были мимы. Сильвета спросила про похищение. Бергамен вынул из кармана счёт за похищение и отдал его Сильвете. Она прочла: «Страфорель, доверенный от фирмы... За мизансцену похищения... господину Бергамену счёт... Полдюжины плащей в пять франков, восемь масок... Пунцовое манто и розовый портшез...» Сильвета нервно засмеялась и бросила счёт на стол. Старики удивились, что она не сердится. Сильвета ответила, что не думает, будто она влюбилась в Персине благодаря хитросплетениям. Паскино заметил, что она отлично это приняла, и спросил, можно ли сказать Персине. Сильвета живо попросила ни слова не говорить — мужчины все так глупы. Старики согласились и ушли готовиться к контракту. Бергамен вернулся и спросил, не сердится ли она. Сильвета ответила сладко, что нисколько. Оставшись одна, она с холодным бешенством сказала, что ненавидит Бергамена.
Появился Персине с восторгом. Он заметил, что Сильвета грустна, и спросил, что с ней. Она ответила уклончиво. Персине начал говорить высокопарно о месте их встречи, где он сражался, как пылкий Амадис, с тридцатью людьми. Сильвета поправила его, что было десять. Персине удивился. Сильвета про себя отметила, что его язык слегка претенциозен. Персине продолжал говорить о стене, которая вечно будет жить в поэзии, как балкон веронских любовников. Сильвета про себя раздражалась, что он не замолчит. Персине сообщил, что начал писать поэму об их любви и прочтёт ей первые пять песен. Сильвета в ужасе попросила дать ей прийти в себя и отвернулась. Персине подумал, что она взволнована предстоящей свадьбой, и решил записать своё творение. Он взял со стола бумагу, приготовился писать и прочёл: «За то, что должен разыграть я убитого неопытной рукой: двенадцать франков мне за порчу платья, за самолюбие же — сорок». Он продолжал читать счёт, улыбка исчезла, глаза расширились. Он вскочил. Сильвета обернулась и спросила, что с ним. Персине спрятал счёт и ответил, что ничего. Сильвета про себя пожалела его. Персине про себя понял, почему не нашли трупа. Сильвета подошла к нему и спросила, как ей идёт костюм. Персине небрежно ответил, что ей лучше в розовом, голубой ей не идёт. Сильвета поняла, что он всё знает, и стала искать счёт. Персине спросил, что она ищет. Сильвета сказала, что хочет посмотреть, как ей идёт платье, а про себя подумала, как узнать, знает ли он. Она попросила его прочесть поэму. Персине отказался, сказав, что стихоплетенье не удаётся ему. Сильвета спросила про счёт. Персине подпрыгнул и переспросил. Сильвета сказала, что он не знает счёта. Персине посмотрел на неё и спросил, знает ли она. Сильвета спросила, знает ли он. Оба поняли, что знают, и разразились смехом. Персине сказал, что это смешно. Сильвета согласилась, что презабавно. Персине заметил, что их заставили разыграть роль. Сильвета согласилась. Персине сказал, что всё это были шутки, и их отцы — старинные друзья и добрые соседи. Сильвета добавила, что, может быть, они сродни, и она выходит замуж за кузена. Персине засмеялся, что это классически. Сильвета заметила, что бывают браки поинтереснее, но что делать. Персине сказал, что нетрудно отгадать, что здесь замешана выгода — два парка. Сильвета согласилась, что это превосходный, разумный и удобный брак. Персине назвал его бесподобным. Сильвета спросила, где её мечты и идиллия. Персине согласился, что идиллии здесь нет. Сильвета сказала, что жизнь толкает её в ряд сонных барышень. Персине добавил, что он стал смиренным и приличным женишком, а он, в ком был любим Ромео. Сильвета заметила, что он не Ромео. Персине спросил, думает ли она, что она ещё Джульетта. Сильвета сказала, что его речь горька. Персине ответил, что её — кисловата. Сильвета извинилась, что не она виновата, что он был смешным. Персине заметил, что она должна признать, что если он был смешным, то не один. Сильвета согласилась, что оба были смешны, но это мало утешает. Её мечта, как птичка голубая, полиняла. Персине поддразнил её, что её фальшиво похитили. Сильвета ответила, что ему нарочно позволили её отнять. Персине спросил, не хочет ли она быть похищенной ещё раз. Сильвета сказала, что он дешёво добился славы. Вся поэзия, которой она жила, оказалась мыльным пузырём. Персине сказал, что они оскорбили Ромео и Джульетту, сравнивая себя с ними. Вместо драмы они играли комедию. Сильвета добавила, что соловей был простым чижом. Персине сказал, что стена была кукольным театром, а они были куклами в руках смеющихся отцов. Но они были бы ещё смешнее, если бы теперь перестали любить друг друга. Сильвета согласилась, что надо любить. Персине сказал, что они обожают друг друга. Сильвета добавила, что любовь победит насмешки. Персине согласился и сказал, что теперь любит её вдвое. Сильвета сказала, что так любит его. Персине назвал её ангелом. Сильвета попрощалась, сказав, что пойдёт мечтать о нём. Персине сказал, что пойдёт грезить о ней. Они попрощались. Оставшись один, Персине сказал, что не в силах снести этого. Появился Страфорель.
Явление 6. Страфорель предлагает помочь[ред.]
Страфорель пришёл за получением. Персине узнал его и набросился на него со шпагой. Страфорель спокойно парировал, как на уроке фехтования, и выбил у Персине шпагу, а затем вежливо вернул её. Персине в отчаянии заявил, что больше не дитя, и покажет всем, что его не знают. Он отомстит, узнает роман, дуэли, жизнь, будет скандализировать всех, затмит Дон Жуана и будет похищать танцовщиц из балета. Он убежал, потрясая шпагой. Страфорель задумался, кто заплатит ему.
Явление 7. Короткая сцена примирения[ред.]
Появились старики, растрепанные, как после драки. Они вернули друг другу парики. Паскино сказал, что после дерзости соседа он не хочет совместной жизни и не принесёт эту жертву для сына. Бергамен согласился. Паскино заметил дочь и велел скрыть от неё всё.
Явление 8. Страфорель требует оплаты[ред.]
Вбежала Сильвета и бросилась на шею отцу, заявив, что не хочет идти за Персине. Паскино согласился с ней. Вошли нотариус и свидетели, одетые по-праздничному. Бергамен велел всем убираться к чёрту. Вошли гости и три скрипача, играющие менуэт. Бергамен велел и скрипкам убираться. Музыканты продолжали играть. Страфорель нетерпеливо попросил Бергамена прекратить сцену. Бергамен велел ему идти к Паскино. Паскино велел идти к Бергамену. Страфорель процитировал счёт: «Похищение, чтобы устроить брак». Бергамен сказал, что брак расстроился, и платить он не должен. Страфорель обратился к Паскино. Тот спросил, что ему надо, и заявил, что Страфорель с ума сошёл. Бергамену сообщили, что его сын убежал. Сильвета в ужасе воскликнула, что он убежал. Страфорель, присматриваясь к ней, понял, что может помирить их. Сильвета взволнованно повторила, что Персине убежал. Она вышла из себя и воскликнула, что это слишком, и убежала вместе с отцом. Страфорель торжествующе сказал себе, что может многое сделать, и если хочет получить деньги, надо починить свадьбу — очень просто. Он ушёл. Три скрипача продолжали играть свой менуэт.
Действие 3. Новый урок и счастливый финал[ред.]
Явление 1. Старики восстанавливают стену[ред.]
В парке был принесён материал для новой постройки стены; в глубине она уже начата. Мешки с глиной, тачка, корыта и лопатки. Каменщик работал, сидя на корточках, спиной к зрителям, и пел. Бергамен и Паскино наблюдали за его работой, каждый со своей стороны. Бергамен отметил, что у каменщика недурной голос. Паскино заметил, что он любит медлить. Каменщик продолжал петь. Бергамен следил за его движениями с удовольствием. Паскино отметил, что у каменщика богатый голос, но он очень возится. Бергамен пошёл в глубину и обрадовался, что один угол уже начат. Паскино постучал ногой об землю и сказал, что завтра стена поднимется на два фута. Бергамен лирически произнёс, что для него будет счастливая минута, когда опять появится стена. Паскино спросил, что он сказал. Бергамен ответил, что говорил не с ним. Наступила пауза. Бергамен спросил, что Паскино делает сегодня вечером. Паскино ответил, что ничего. Бергамен сказал, что тоже ничего. Они раскланялись и стали гулять. Паскино спросил, что Бергамен знает про своего сына. Бергамен ответил, что ничего не знает, сын всё странствует. Паскино заметил, что разные красотки и охота странствовать отобьют у него охоту, и он вернётся домой от карманной чахотки. Бергамен поблагодарил его. Они раскланялись и гуляли. Паскино остановился и предложил Бергамену заглядывать к нему, хотя бы не очень часто. Бергамен согласился сделать ему честь визитом. Они раскланялись. Паскино вдруг предложил оставить глупости и пойти играть в пикет. Бергамен заколебался, но согласился, предпочтя безик. Паскино позвал его, напомнив, что тот остался должен шесть су. Бергамен согласился, что это на счету. Паскино обернулся и велел каменщику работать. Каменщик запел изо всех сил. Бергамен отметил, что голос недурен. Паскино восхитился переливами. Они ушли.
Явление 2. Страфорель в роли маркиза пугает Сильвету романтикой[ред.]
Как только старики ушли, каменщик повернулся лицом к публике и снял шляпу: это был Страфорель. Он сказал себе, что скрывается под гримом с верной целью — исправить постройку и сделать перестройку. Персине по-прежнему в погоне за романом, но скоро странствие ему наскучит, жизнь сама научит его, и он вернётся домой, как голубь в басне, с повихнутой ногой и подшибленным крылом. А Страфорель занялся параллельной работой — исцелит Сильвету от романтизма. Он вытащил из мешка письмо и положил его в щель дерева, полузакрытую мхом. Он заметил Сильвету и велел себе скорее взяться за цемент. Сегодня удобнейший момент лишить её покоя. Он начал работать.
Сильвета тайком подкралась и посмотрела, не следят ли за ней. Она положила на левую скамью свой белый шарф и пошла к дереву, спрашивая себя, найдёт ли здесь письмо. Она рассказала себе, что какой-то таинственный поклонник каждый день кладёт письмо в этот старый пень, где молния пробила щель, как бы предвидя пленительную цель. Она опустила туда руку и нашла письмо. Она прочла: «Ужели не дождусь ответа никогда, Сильвета гордая, души моей царица, и в сердце мраморном роскошная звезда любви не заблестит? Ответь, ответь, тигрица!» Она воскликнула, что вот это стиль. Она прочла дальше: «Любви моей поверь, ответь, ответь на страсть бушующую эту!..» Она нервно смяла письмо и сказала Персине, что он рыщет по свету, и она последует его примеру. Пусть только придёт тот, кто пишет эти письма, и он сразу услышит её согласие и найдёт полную покорность. Она уйдёт за ним, не простившись с папой, и даже не пойдёт за шляпой. Пусть он придёт, она уже любит его. Она не станет сопротивляться и отдастся всей душой роману. Пусть только он придёт.
Страфорель появился и громовым голосом сказал, что он здесь. Сильвета отступила назад и велела ему не подходить. Страфорель спросил влюбленным голосом, чем он её испугал, и почему она его страшится, не она ли только что хвалила его скромный стиль. Он назвал её Сильветой, милой его, и сказал, что тот счастливый смертный — он, кого она обещала любить. Сильвета не знала, что делать. Страфорель сказал, что это прелестно, и что она сочла его работником. Он велел ей узнать, что он рыцарь д'Астафиоркверчита, поэт, мечтатель и маркиз, кому вселенная открыта, кому закон — один каприз. У него больное сердце и безумный ум, который умеет превратить тоскливую жизнь в пылкий, шумный вихрь. Чтобы проникнуть в её сад, любовь внушила ему взяться за чужое дело, и лопата привела его к её ногам. Страфорель элегантным жестом бросил лопату, снял костюм и остался в роскошном костюме Альмавивы. Белокурый парик, умопомрачительные усы. Он сказал Сильвете, что он ей неизвестен, но некий Страфорель рассказал ему подробно всю грустную повесть, и он полюбил душой жертву пошлости людской. Сильвета назвала его маркизом. Страфорель велел ей не бояться и сказал, что отомстил Страфорелю за болтливость — убил повесу одним ударом. Он всегда стоит за справедливость. Сильвета начала возражать. Страфорель сказал, что понимает её и её чудную, непонятую душу. Она ждёт романа, и он сейчас разрушит все препятствия. Сегодня вечером он похитит её. Сильвета пыталась возразить. Страфорель сказал, что это прекрасный сон, она соглашается, его душа горит надеждою безумно-страстной. Как птицы, они улетят ночью. Отец с горя — но бог с ним, пусть его старый мозг разлетится в осколки. Сильвета снова пыталась возразить. Страфорель сказал, что, может быть, придётся судиться, если их поймают, — за похищение наказывают строго. Тем лучше, здесь много романтизма. Они уйдут в бурю, под грозой, внемля раскатам грома, тайком, пешком, под проливным дождём. Тем лучше. Сильвета пыталась возразить. Страфорель сказал, что у них не будет дома, они подождут корабля в таверне. Сильвета снова пыталась возразить. Страфорель сказал, что затем — в нетронутые страны, они будут жить вдвоём в палатке кочевой, полуприкрытые одеждою холщовой. Сильвета пыталась возразить. Страфорель сказал, что учили её романы, что с милым рай и в шалаше. Не её ангельской душе гоняться за тем, что богато. А он был Крезом когда-то, теперь же беден, как мышь. Сильвета пыталась возразить. Страфорель сказал, что едва полуночная тишь спустится с неба, они будут ужинать куском сухого хлеба и орошать его блаженною слезой. Сильвета пыталась возразить. Страфорель сказал, что цветы им расцветут весной в уединении желанного изгнанья. Счастье и страданья для них промчатся словно миг. Они будут проводить при лунном свете ночи, он будет изучать тайны звёздных книг и любоваться на её очи. Сильвета пыталась возразить. Страфорель спросил, что значит её трепет, и сказал, что понимает её смущённый лепет. Ей грустно покидать родной, любимый край. Что ж, они тогда и здесь останутся, пускай, весь мир будет им пустыня. Сильвета сказала, что он ошибся. Страфорель сказал, что готов заклеймить себя преступленьем, чтобы все отвернулись от них с презреньем. Сильвета воскликнула. Страфорель спросил, когда она поймёт, что эти предрассудки созданы, чтобы их топтали в грязь. Сильвета пыталась возразить. Страфорель сказал, что для него и жизнь и честь — всё будет шутки. Склонясь у её милых ног, он будет говорить ей о вечной страсти. Сильвета назвала его маркизом. Страфорель сказал, что поэзия будет их уделом. Сильвета снова назвала его маркизом. Страфорель сказал, что в ревности он велик и смел, от ревности может разорвать на части. Он становится свиреп, как волк или шакал. Если бы он случайно увидал, что она разорвала их узы, то она едва ли осталась бы в живых. Сильвета упала почти без чувств на скамью и назвала его маркизом. Страфорель сказал, что она трепещет, да, он будет жесток, и ему незнакома пощада. Он воскликнул: «Проклятие! Ко мне, все силы ада!» Он спросил, думает ли она, что в её жилах кровь, и это, может быть, любовь. Как девочка, она робеет. Он велел ей говорить скорей. Сильвета сказала, что её язык цепенеет. Страфорель сказал, что хочет скорей ответа. Уедет он один, или они умчатся оба? Он велел ей ответить, в нём уже закипает злоба. Сильвета воскликнула. Страфорель сказал, что умчит её далеко. Его голос, он видит, внушает ей силу. Как рыцарь мёртвый, что увёз в могилу невесту бывшую, он посадит её на лошадь, и они улетят в царство грёз. Конечно, на седле не очень-то удобно будет ей, но розовый портшез, мягкий и ленивый, годен лишь для тревоги фальшивой. Сильвета пыталась возразить. Страфорель попрощался, сказав, что сейчас прилетит к её ногам. Момент — накинуть плащ и оседлать коня, и он здесь. Он велел ей думать про него, чтобы сократить минуты ожиданья. Сильвета пыталась возразить. Страфорель с очень широким жестом сказал, что они летят из края в край. Он вернулся и назвал её сестрой души его, другом, восторгом нежным. Он любит всей силою своей мятежной души. На миг он скажет ей прощай, а там они навсегда должны соединиться. Сильвета замирая от страха повторила: «О, навсегда!» Страфорель попрощался и велел ей думать о нём. Уходя и видя её в полубесчувственном состоянии, он сказал себе, что теперь может возвращаться драгоценный Персине. Он ушёл.
Явление 3. Сильвета осознаёт разницу между мечтой и реальностью[ред.]
Сильвета открыла глаза и воскликнула, моля маркиза пощадить её. На лошадь, на седло — она просила сжалиться над ней. Она девочка, да, да, но пусть он отпустит её домой. Наступила пауза. Она пришла в себя. Его уже нет, она одна. Какой кошмар ужасный. Она вся дрожит. И этот рыцарь страстный.
Так вот он, истинный роман!
В ушах звенит... в глазах туман...
Нет, лучше б уж была всё это шутка!
Она спросила себя, неужели это она слышит. Она только что страстно призывала роман — ну, вот он, вот роман. Чего же она испугалась. Её ждут все прелести бродячего житья: лохмотья, звёзды, хлеб, палатка кочевая. Нет, это слишком, нет. Она мечтала, не зная. Тогда роман хорош и хороша мечта, когда немножко их, так только, для забавы, как в кушанье немножко для приправы лаврового листа. Нет, не по силам ей подобное волненье, и она поняла стремленье к счастью тихому. Сумерки спускались над парком. Она взяла свой шарф со скамьи, покрыла голову и плечи и мечтательно сказала: «Кто знает?..» Появился Персине. Он был в лохмотьях, рука на перевязи, едва двигался. Старая фетровая шляпа со сломанным пером.
Явление 4. Возвращение Персине и примирение влюблённых[ред.]
Персине сказал себе, что не ел вот скоро уж два дня, и силы все в нём усталостью убиты. Да, гордость глупая покинула его. Весь этот романтизм хорош, когда сыт. Он опустился на стену. Шляпа его упала, открывая лицо. Сильвета заметила его и воскликнула, что это он. Персине встал, взволнованный, и сказал, что да, это он. Сильвета посмотрела на него и спросила, что значит этот вид. Не может быть. Персине ответил, что может быть, Сильвета. Сильвета сложила руки и воскликнула. Она вспомнила картинку в гостиной: «Блудный сын». Персине так же жалок и убит. Он пошатнулся. Сильвета заметила, что он на ногах не стоит. Персине сказал, что устал ужасно. Сильвета увидела его руку и спросила, ранен ли он. Персине живо попросил её сказать, неужели она могла бы простить несчастного теперь и не лишить его привета. Сильвета строго ответила, что обязанность отцов была закалывать упитанных тельцов, а она тут ни при чём. Персине сделал движение, боль вызвала у него гримасу. Сильвета спросила про рану. Персине ответил, что это пустяк, царапина. Сильвета спросила, где же он был, что делал, всё по следам романа. Персине кашлянул. Сильвета спросила про кашель. Персине ответил, что ночью не разбирал дорогу, случалось часто по полям бродить. Сильвета заметила, что там легко схватить насморк. Она увидела его лохмотья. Персине сказал, что это слава богу, разбойники могли ему даже их не дать. Сильвета иронически попросила рассказать про его подвиги. Что ж, много счастия, любви, интриг, успеха? Персине ответил, что теперь ему не до смеха. Сильвета спросила, не раз ли он взбирался по лестнице на балкон. Персине про себя сказал, что чуть не убился насмерть. Сильвета спросила, остался ли в памяти миллион свиданий. Персине про себя сказал, что три дня скрывался в запертом шкафу. Сильвета спросила, выигрывал ли он галантные пари. Персине про себя сказал, что попадался в руки грозному супругу. Сильвета спросила, певал ли он с гитарою до зари. Персине про себя сказал, что на голову ему не раз летели вазы. Сильвета сказала, что он узнал всё: любовь, страдания, экстазы, и, наконец, дуэль. По правде, он герой. Персине про себя сказал, что чуть жизнью не поплатился за свою дуэль. Сильвета спросила, и после жизни вдруг такой он возвратился к ним. Персине ответил, что да, возвратился, ограблен, изможден, и жалок, и убит. Сильвета заметила, что зато он достаточно узнал поэзию. Персине воскликнул, как безжалостна она стала. Он узнал, что одно рассудок ему твердит, что он ездил искать по свету того, что было уж его. Он узнал, что любит Сильвету, и что Сильветой он любим. Сильвета спросила про их разочарованье. Персине ответил, что это одно пустое испытанье. Сильвета спросила про козни их стариков. Персине ответил, что готов всё забыть теперь. Сильвета, он прозрел. Теперь он видит ясно, что они оскорбились напрасно. Сильвета спросила про притворную вражду отцов. Персине ответил, что всё это пустяки, да, да, да. Любовь же их не была притворной. Сильвета напомнила, что он сам сказал, что старая стена была для них кукольным театром. Персине попросил забыть этот вздорный лепет. Да, кукольный театр, но как хорош был он. Кулисы были им деревья парка, над ними ласковый спускался небосклон, растений вьющихся, глицин склонялась арка. У рампы яркие блестели светляки, оркестр невидимый был — майские жуки, и трели соловья, и ветерка дыханье; и доносилось к ним цветов благоуханье. Им солнце и луна давали даром свет, и был у них Шекспир суфлёром; а пьесу дивную дала играть актёрам любовь, сама любовь, любовь в семнадцать лет. Сильвета вздохнула и сказала, что они лишь думали, что любят преступно. Персине живо ответил, что они были преступны. Казалось недоступно тогда им счастье; пойми, они не знали отцов хитросплетенья; они не страшились преступленья, сходясь среди полночной тьмы. Сильвета поколебалась и спросила, думает ли он. Персине ответил: «О да!» Страсть бушевала бурно тогда у них в сердцах, и они на всё пошли; любви они клятвы, честь они в жертву принесли, любить друг друга было очень дурно. Сильвета села с ним рядом и спросила: «Да? Дурно?» Персине ответил: «Очень, милый друг!» Сильвета опять ушла от него и сказала, что всё-таки ей жаль, что вдруг опасности и не существовали. Персине ответил, что они-то этого и не подозревали. Сильвета сказала, что похищение и дуэль — всё это ложь была. Персине спросил, неужель был ложью её страх непритворный и его детская храбрость. Сильвета сказала, что не может без боли думать; все эти факелы, убийца этот чёрный, и маски, и плащи — вся эта красота была лишь выдумка пустого Страфореля. Персине спросил, а разве выдумка — ночь трепетная та и роскошь юного апреля. Что ж, Страфорель тогда усыпал небосклон алмазными мерцавшими звёздами? Он, может быть, в тени, между кустами благоухать заставил розы? Он, может быть, рассыпал всюду краски, оттенки нежные рубина, янтаря, которыми блестела та заря? Он воздух напоил дыханьем тёплой ласки, и выплыть из-за туч заставил он луну? Сильвета ответила, что конечно, нет. Персине спросил, не он ли создал ту весну, которая тогда в сердцах влюблённых пела? Его ли власть волшебная велела в любви признаться им? Скажи, ведь нет? Сильвета сказала, что всё это так, но. Персине увидел слёзы и воскликнул: «Дорогая! Так, значит, я прощён? Я вижу твой ответ!» Сильвета ответила, что любила его и всегда. Персине воскликнул, что вновь нашёл её. Прочь, горе и печаль. Как вешние цветы, как ветра дуновенье, вся, вся она хороша. О дивное мгновенье. Он стал играть с шарфом Сильветы и попросил дать ему поцеловать её воздушный вуаль: её невинных уст коснуться он не смеет. О ткань воздушная, она чистотой своею ему освежает мозг, и сердце, и уста. О, как невинна она, как дивно она чиста, и он мог расстаться с прелестной этой тканью. Он мог последовать безумному желанью и променять её на бархат и атлас? Сильвета спросила, какой атлас, какой. Она спрашивает его. Персине живо ответил, что всё это пустяки, ненужные лохмотья. Нет, он не в силах побороть умиления. Ребёнок дивный его, она, чистая его. Похожа на неё вот эта кисея. Как она, она чиста, невинна и душиста. Сильвета сказала, что это простой и скромный шарф из белого батиста. Персине встал на колени и сказал, что боится ласкою его запятнать. Он склоняется перед ним, смиренный и влюблённый; Сильвета, милая, коленопреклонённый его он должен лобызать. Он запел, что этот белоснежный, простенький батист так же свят и чист, как и она, друг нежный. Как её мечты, нежностью он веет, символ чистоты, лилии цветы перед ним бледнеют. Жизни на земле он не тронут прозой, вьётся лёгкой грезой на её челе. Пламенем из снега ему блистает он, в нём прелестный сон, и любовь, и нега. Может охранить он её лобик чистый, тонок, как сребристой паутины нить. Перед ним он склоняется на колени, в нём вся жизнь его, им он упивается. Лёгкий её батист, в нём благоуханье, как весны дыханье, свеж он и душист. Сильвета в его объятиях сказала, что поэзия всегда в сердцах влюблённых есть. Персине согласился: «О да, ей не нужна романов тонких лесть».
Поэзия всегда в сердцах влюблённых есть... О да, ей не нужна романов тонких лесть... У нас в душе искать должны мы грёз небесных!
Сильвета добавила, что у них в душе искать должны они грёз небесных. Персине воскликнул, что счастлив, что живёт.
Безумны были мы, ища любви далёко... Люблю тебя!
Сильвета ответила, что любит — и счастлива глубоко. Появился Страфорель. Он привёл двух отцов и показал им Сильвету и Персине в объятиях друг у друга.
Явление 5. Всеобщее примирение и счёт Страфореля[ред.]
Страфорель сказал, что они опять помолвлены. Бергамен воскликнул: «Мой сын! Мой милый сын!» — и поцеловал Персине. Страфорель сказал Бергамену, что теперь ждёт уплаты счёта. Паскино спросил дочь, любит ли она Персине. Сильвета ответила, что любит, любит. Паскино воскликнул: «Ну, то-то! Ах, птица глупая!» Страфорель спросил Бергамена, получит ли он. Бергамен ответил, что ладно, больше заплатит. Сильвета вздрогнула и воскликнула: «Ах, боже мой! Маркиз...» Страфорель поклонился и назвал себя д'Астафиоркверчита. Персине воскликнул, что да это Страфорель. Бергамен спросил: «Маркиз? Какой маркиз?» Страфорель извинился перед Сильветой, сказав, что хотел вылечить её каприз. Теперь его игра раскрыта: он хотел ей усердно доказать всё неудобство жизни поэтичной. Конечно, она могла б и сама испытать, сбежавши из дому, как их друг романтичный; но средство, видите ль, пожалуй, чересчур для молодой девицы было б смело. Ему довольно было иначе сделать дело. Для впечатлительных, знаете, натур. И он ей показал тогда фонарь волшебный. Приём был, правда ведь, поистине целебный. Персине спросил, что это значит. Сильвета живо ответила, что ничего, что она любит своего Персине. Бергамен, показывая на стену, сказал, что счастье снова прилетело; теперь он примется за дело, и завтра ж поутру он стену навсегда с лица земли сотрёт. Паскино добавил, что последний камень срыть велит неумолимо. Страфорель попросил оставить стену: стена необходима. Сильвета соединила всех и сказала, что теперь они вчетвером (и Страфорель), как в старину всегда, окончив представленье, им принесут смиренно извиненье и объяснят в стихах пьесы их цель. Приблизясь к авансцене, она запела о лёгких платьях шелесте, лёгкой рифмы прелести, в старом парке, с флейтой, мраморном божке. Персине подхватил об играх беззаботных, ссорах мимолётных, сладком запахе роз и лёгком ветерке. Бергамен запел о днях давно минувших, быстро промелькнувших, добрых старых пьес знакомом всем квинтете. Паскино добавил о налетевшей тучкой — горьких минутках. Страфорель запел о Страфореле лукавом, в пёстрый плащ одет; лёгкой улыбке добродушной шутки; свете луны волшебном, ярком солнца свете. Сильвета запела о лёгких платьев шелесте, лёгкой рифмы прелести и картин Ватто изящных тонах. Персине добавил о лёгких мотивах, нежно шаловливых. Паскино запел о парочке влюблённых, двух отцах ворчливых. Персине добавил о всей в плюще, всей в розах старой стене. Сильвета запела о лёгких платьев шелесте, лёгкой рифмы прелести, и конце счастливом, как сама весна. Занавес.