Названия глав — условные.
Совесть идёт по миру[ред.]
Пропала совесть, а люди жили по-прежнему. Некоторые даже почувствовали себя свободнее, удобнее стало льстить, обманывать, клеветать и подставлять подножки ближним. Ничего не огорчало людей и не заставляло их задуматься.
Самые умные поняли, что избавились от последнего ига, и поспешили этим воспользоваться.
А совесть, оплёванная и истоптанная, лежала на дороге, и каждый отшвыривал её ногой как грязную, ненужную тряпку. Продолжалось это, пока «негодную тряпицу» не подобрал несчастный пропойца, понадеявшийся получить за неё шкалик.
Вдруг голова пропойцы освободилась от винных паров, к нему вернулась память, проснулся страх. Прошлое показалось ему «сплошным безобразным преступлением». На его руках и прежде были цепи, но проснувшаяся совесть вдвое утяжелила их. Толпа смотрела на плачущего пропойцу и издевалась над ним, не понимая, что «лютейшая из всех горестей, — это горесть внезапно обретённой совести».
От совести надо было поскорее избавиться, и пропойца оставил её в питейном доме, где торговал его знакомый Прохорыч.
Кабатчик Прохорыч[ред.]
Совесть немедленно шепнула Прохорычу, что народ спаивать нехорошо, да ещё и с липовым патентом. Понял Прохорыч, что теперь ему осталось только перебить все бутылки и вылить вино в канаву. Приняв такое решение, он лёг спать и спал как младенец, с чистой совестью.
Жена Прохорыча считала, что «в кабацком деле» совесть — вещь лишняя и только мешает получать прибыль. Рано утром она выкрала у мужа совесть и сунула её в карман пальто квартального надзирателя.
Квартальный надзиратель Ловец[ред.]
Ловец шёл мимо питейного дома на рынок, чтобы собрать с торговцев мзду.
Обретя совесть, Ловец вдруг понял, что товары на рынке принадлежат вовсе не ему, и запускать лапу в чужое имущество нехорошо. Мужики увидели, что Ловец очумел, и начали над ним издеваться. К жене он вернулся без добычи, пальто снял и тут же стал прежним — совесть-то в кармане осталась.
Решил Ловец вернуться на рынок, надел пальто, вышел на улицу и тут же почувствовал давление совести. Ему показалось, что даже деньги у него в кошельке не его, и Ловец раздал их народу, а домой толпу нищих привёл и велел жене накормить их.
Жена увидела, что с мужем что-то неладное происходит, уложила его спать, а сама пошарила в карманах его пальто и нашла совесть. Стала она думать, кому бы совесть сбыть, чтобы она человека не отяготила, «а только маленько в беспокойство привела», и решила, что лучше всего для этого подходит Самуил Давыдыч Бржоцский.
Финансист Бржоцкий[ред.]
Самуил Давыдыч геройски выдержал все пытки совести, но не вернул ни копейки из украденных им денег. Совесть он пожертвовал «в некоторое благотворительное учреждение, которым заведовал один знакомый ему генерала», приложив к ней сторублёвую ассигнацию.
После этого Самуил Давыдыч сразу позабыл о муках совести и выдумал такую диковинную афёру, что все ахнули.
Совесть находит последнее пристанище[ред.]
Долго передавали бедную совесть из рук в руки и думали только о том, как от неё быстрее отделаться. Наконец, совести и самой надоело скитаться.
Попросила она своего последнего владельца, нищего мещанина, найти русское дитя и спрятать её в его чистом сердце. Может, хоть младенец совесть приютит и в люди выведет. Мещанин так и сделал.
Ребёнок вырастет вместе с живущей в нём совестью, сам станет большим и совесть вырастет. Станет совесть распоряжаться всем сама, и несправедливость, коварство и насилие исчезнут.
За основу пересказа взято издание сказки из собрания сочинений Салтыкова-Щедрина в 20 томах (М.: Худож. лит., 1974).