Преступление и наказание (Достоевский)/Часть 1/Глава 1
из цикла «Преступление и наказание. Часть 1»
Очень краткое содержание[ред.]
Петербург, июль, жаркое время. Молодой человек вышел из своей каморки под крышей и отправился к мосту. Он избегал встречи с хозяйкой, которой задолжал за квартиру.
Он направился к дому старухи-процентщицы и отдал ей в заклад старые отцовские часы. Старуха дала ему полтора рубля. Во время разговора он внимательно осматривал комнату и прислушивался к её действиям с ключами от комода.
Выйдя от старухи, он испытал сильное отвращение к тому, что задумал. Чтобы успокоиться, он зашёл в распивочную выпить пива. Его мучили противоречивые мысли.
«О боже! как это все отвратительно! И неужели, неужели я... нет, это вздор, это нелепость! И неужели такой ужас мог прийти мне в голову? На какую грязь способно, однако, моё сердце!»
Он был очень бедно одет, но в этом районе города, близ Сенной площади, никого не удивляла бедная одежда. Когда пьяный прохожий обратил внимание на его старую шляпу, он занервничал, решив, что она слишком приметная.
Подробный пересказ[ред.]
Деление пересказа на главы — условное.
Визит Раскольникова к старухе-процентщице[ред.]
В начале июля, в жаркий вечер, молодой человек вышел из своей каморки в С-м переулке и направился к К-ну мосту. Ему удалось избежать встречи с квартирной хозяйкой на лестнице.
Он был должен кругом хозяйке и боялся с нею встретиться... Не то чтоб он был так труслив и забит, совсем даже напротив; но с некоторого времени он был в раздражительном и напряжённом состоянии
Раскольников поднялся на четвёртый этаж и позвонил в квартиру старухи-процентщицы. Дверь приоткрылась на маленькую щёлочку, и хозяйка квартиры с недоверием осмотрела пришедшего.
Раскольников представился и напомнил о своём прошлом визите месяц назад. Он принёс в заклад старые серебряные часы с изображением глобуса на крышке. После торга старуха предложила полтора рубля и проценты вперёд. Раскольников был вынужден согласиться, хотя сумма его не устраивала.
«И тогда, стало быть, так же будет солнце светить!…» — как бы невзначай мелькнуло в уме Раскольникова, и быстрым взглядом окинул он всё в комнате, чтобы по возможности изучить и запомнить расположение
Тревожные мысли и странное поведение героя[ред.]
Перед уходом Раскольников поинтересовался, бывает ли сестра старухи дома, и когда она приходит.
«На какое дело хочу покуситься и в то же время каких пустяков боюсь! — подумал он с странною улыбкой. — Гм... да... всё в руках человека, и всё-то он мимо носу проносит, единственно от одной трусости»
На улице стояла невыносимая жара, духота и толкотня. Всюду была известка, строительные леса, кирпич и пыль. Особая летняя вонь, знакомая каждому петербуржцу, не имеющему возможности снять дачу, неприятно действовала на и без того расстроенные нервы молодого человека.
Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека... Но скоро он впал как бы в глубокую задумчивость, даже, вернее сказать, как бы в какое-то забытьё
Раскольников был одет в лохмотья, но его это мало беспокоило в этом районе города. Однако когда пьяный проезжий крикнул ему: «Эй ты, немецкий шляпник!», он вдруг остановился и схватился за свою старую, изношенную шляпу. Его охватило чувство, похожее на испуг — слишком приметная шляпа могла стать уликой.
В распивочной. Отвращение к задуманному[ред.]
До места назначения оставалось ровно семьсот тридцать шагов — он как-то раз их сосчитал, когда слишком размечтался. Теперь, месяц спустя, он уже начал считать свою «безобразную» мечту предприятием, хотя всё ещё сам себе не верил.
Чувство бесконечного отвращения, начинавшее давить и мутить его сердце ещё в то время, как он только шел к старухе, достигло теперь такого размера и так ярко выяснилось
Не зная, куда деться от тоски, Раскольников зашёл в распивочную. Он никогда раньше не посещал такие места, но сейчас его мучила жажда и голова кружилась. Выпив холодного пива, он почувствовал, что мысли его прояснились. Однако он понимал, что это улучшение состояния было болезненным.
В распивочной было немноголюдно: несколько пьяных посетителей, включая одного в сибирке с седой бородой, который временами начинал петь, да ещё один, похожий на отставного чиновника, который сидел отдельно и казался взволнованным.
«О боже! как это все отвратительно! И неужели, неужели я…» — думал Раскольников, выходя из распивочной. Чувство бесконечного отвращения к тому, что он задумал, достигло такой силы, что он не знал, куда деться от своей тоски. Он шёл по улице как пьяный, не замечая прохожих, пока не опомнился в следующем квартале.