Последний гусляр (Пархута)
Очень краткое содержание[ред.]
Белорусская деревня под Молодечно, 1980-е годы. Рассказчик услышал, что на хуторе в урочище Саковщина живёт последний гусляр. Он отправился на станцию Уша и долго шёл по лесной дороге до хутора, где нашёл дом Максима Петровича Такушевича.
Дед Максим рассказал о своей жизни. С детства он занимался разной мастеровой работой: делал окна, двери, сани, молотилки. В детстве сам научился делать музыкальные инструменты — балалайку, скрипку, цимбалы, а потом и гусли. За свою жизнь он изготовил около пятнадцати гуслей и раздарил их желающим.
Старик показал свои последние самодельные гусли и объяснил, как их делает: основа из осины, бока из карельской берёзы, верх из ели, струны самодельные из телефонного кабеля.
Дед Максим сожалел о том, что его мастерство умрёт вместе с ним.
Умру, и всё моё уйдёт со мною... А почему бы культурникам нашим, школе не прислать кого ко мне. Говорил же не раз: кто хочет учиться на гуслях - приходите.
Старик показал гостю свою мастерскую и кузню, после чего отправился в магазин за хлебом.
Подробный пересказ[ред.]
Деление пересказа на главы — условное.
Поиски последнего гусляра[ред.]
Специалисты утверждали, что в Беларуси больше не встретишь гусляров, поскольку этот древний инструмент давно вышел из употребления. Однако автору не верилось в полное исчезновение традиции.
Даже специалисты утверждали: гусляра уже не встретишь в Беларуси, ибо гусли у нас давно вышли из употребления. Не верилось.
Неожиданно автор узнал, что под Молодечно, на хуторе, живёт настоящий гусляр с самодельными гуслями. Местные жители предупреждали: нужно торопиться, ведь человеку уже за девяносто лет.
Говорили ещё: если хочешь увидеть последнего гусляра и его гусли услышать - не медли. Человек давно разменял девятый десяток!..
Добираться до урочища Сакавщина оказалось непросто. От станции Уша нужно было пройти по железнодорожным шпалам, свернуть у переезда и идти извилистой дорогой через деревни Видзевщина и Уланавщина, а затем лесной тропой ещё два километра до одинокой хаты под высокой берёзой.
Знакомство с дедом Максимом[ред.]
Хутор показался внезапно — небольшая почерневшая хата с редкими посадками и низким забором. Лай собаки возвестил о приходе гостя. В доме жил именно тот, кого искал автор.
Дед Максим рассказал свою историю. Родился он в этой же хате, когда его отец пришёл сюда в зятья. Земли было около двенадцати гектаров, но неплодородной — больше под кустами да камнями. Когда дети подросли, отец одного сына отделил, другого отпустил в мир, а Максима оставил при себе помогать по хозяйству.
В свободное время Максим занимался разным мастерством — делал окна, двери, шкафы, столы, сани, возы, даже молотилки. Когда организовались колхозы, молотилку забрали в колхоз. Он также ковал железные детали, подковывал лошадей, чинил плуги. С малых лет склонность к музыке проявлялась в изготовлении балалаек, скрипок, цимбал. Однажды увидел гусли у старого гусляра и сделал свои. За жизнь изготовил около пятнадцати инструментов, раздавая их всем желающим.
Дед Максим поднялся с лавы, подошёл к комоду и достал оттуда гусли. Инструмент сразу подал голос, словно обрадовался, что его достали. Старик объяснил технологию изготовления: плечи делал из осины, бока и изгиб — из берёзы, грудь — только из ели, причём не из любой, а из подходящей, которую он определял ещё на корню. Струны тоже самодельные — из телефонного кабеля и каната, самая толстая басовая струна была обмотана медной проволокой.
Игра на самодельных гуслях[ред.]
Максим Петрович признался, что играет то, что приходит к нему в голову, поскольку нотной грамоты не знает. Он провёл пальцами по струнам, и хата наполнилась удивительными звуками.
В них было что-то извечное, заветное и необычайно земное. То слышалось дыхание весеннего ветра, то шум боров, то перезвон речушек.
Каждая струна пела по-своему. Одна подавала голос и сразу стихала, словно к чему-то прислушивалась. Другая говорила долго, рассказывая своё сокровенное. Третья звучала размеренно, словно пытаясь в чём-то убедить. Иная вдруг начинала плакать, как обиженное дитя, и плач подхватывали остальные струны. Потом кто-то успокаивал, и слышался уже смех, разливающийся далеко вокруг.
У меня всегда что-то поёт. Днём ли, вечером ли, утром... Иной раз лягу спать, а заснуть не могу - кажется, что в ушах сам воздух играет.
Дед Максим рассказал, что может играть, не глядя на струны, даже если повернуть гусли басами к себе — руки сами находят нужную струну. Он вспомнил, что когда-то сам царь Давид играл на гуслях, и решил, что тоже сможет научиться.
В хату вошла хозяйка, бабка Ксения, вместе с белыми козлятами и серым котом. Она неохотно поздоровалась с гостем, а мужу сказала, чтобы перестал играть и сходил в магазин за хлебом.
Дед Максим тихо заметил, что жена не любит музыки, а если в настроении, то слушает и иногда скажет: «Хорошо!» Он пожаловался, что козлята и кот тоже глухи к гуслям, а вот собака у него была настоящий специалист — подвывала, помогая вести мелодию.
Мастерская народного умельца[ред.]
Одеваясь, дед Максим хвалился, что всё в хате сделано его руками — комод с четырьмя ящиками, шкаф для одежды, лавы, стол. В сенях он показал свою мастерскую, где повсюду лежали брусы, доски, планки. У стены стоял самодельный верстак, рядом — токарный станок. Рубанки тоже собственного изготовления, и железки к ним самодельные.
Во дворе дед Максим показал свою кузню, устроенную в блиндаже. Там были обрезок рельса вместо наковальни, тиски, горн. Вокруг валялись ржавые железяки, в углу чернела горка угля. Свежие оплавины шлака и синяя окалина свидетельствовали о том, что кузня до сих пор работает.
Прощание с хранителем традиций[ред.]
Дед Максим сказал, что его можно забросить на любой остров — он не пропадёт. Но честно признался, что никто никогда не смог пересадить его отсюда.
Заброшь меня на какой хочешь остров - не пропаду... А если честно, то никто никогда никуда не смог пересадить меня отсюда. Как вон ту берёзу, что во дворе...
Наконец дед Максим собрался идти в деревню за хлебом. Он взял холщовую сумку и пошёл от хутора тропинкой, протоптанной не за день и не за два, а за долгие годы его жизни.