Никитин приехал из Константинополя, где жить стало невтерпёж, в древний южно-французский порт; утром заходил в русское консульство, в бюро труда, бродил по городу, узкими улочками сползающему к морю. В бюро труда предложили сажать телеграфные столбы, вить канаты.
В русском ресторанчике матрос рассказал о работе кочегара на их корабле, уверяя, что "это вовсе не сложно... Конечно, жарко, так и пышет. Работать нужно в одних штанах да в сетке". Следующий рейс корабля – Индокитай. И сразу мир показался Никитину ещё шире, захотелось плыть по морям, входить в заливы. Матрос посоветовал завтра пораньше пойти в старый порт, найти у второго мола судно "Жан-Бар" и поговорить с помощником капитана.
Никитин вернулся в свою убогую гостиницу и свалился навзничь на постель. Ему приснилось, что он снова офицер, идёт по крымскому косогору, и на ходу стеком скашивает пушистые головки чертополоха. Он проснулся, а в окне уже синели сумерки. Никитин заглянул в кошелек - пять франков всего - и опять вышел блуждать, наслаждаться своей одинокой праздностью.