Пара гнедых (Тендряков)
Очень краткое содержание[ред.]
Русское село, лето 1929 года. Пятилетний Володя Тенков наблюдал, как по приказу его отца-партработника богатые крестьяне переезжали в дома бедняков, а бедняки занимали дома богатых.
Антон Коробов, зажиточный крестьянин с парой великолепных гнедых коней, понял, что начинается раскулачивание.
Чтобы избежать репрессий, он отдал своих коней бедняку Мирону Богаткину безвозмездно. Самый бедный в селе Ваня Акуля переехал в дом Коробова, а тот должен был жить в акулиной баньке. Коробов передал всё имущество обществу «Друг детей» и исчез из села. Мирон Богаткин стал зажиточным, но когда отец Володи пригрозил отобрать коней, Мирон ответил:
Я убью тебя, когда ты руку к моим коням протянешь. Я не Тонька Коробов, я без хитростев... Ничегошеньки не боюсь.
Вскоре семья рассказчика уехала из села. Коней у Мирона отобрали в колхоз. Повесть завершается документальными данными о массовых репрессиях крестьян.
Подробный пересказ[ред.]
Деление на главы — условное.
Воспоминания о лете 1929 года: село в переломный момент[ред.]
Летом 1929 года пятилетний мальчик стал свидетелем грандиозных перемен в русском селе. Рассказчик поднимал эти воспоминания со дна своей памяти спустя сорок с лишним лет, когда стал зрелым и искушённым человеком.
По единственной улице села тащились груженые возы навстречу друг другу. Везли житейский скарб: перины и матрацы, ткацкие станины и самовары, сундуки и шкафцы, подушки и валенки. Из тёмных чердаков и подполий всё, что копилось поколениями, было вытащено наружу. Село переезжало! Переезжали не все - богатые мужики переселялись в избы бедняков, а бедняки занимали дома богатых.
У дороги стояла кучка мужиков, обсуждавших каждый воз. Среди них находился отец рассказчика - тот самый человек, который поднял село и заставил переезжать.
За справедливость, за «кто не работает, тот не ест!» поднял народ Ленин. А вместе с ним поднялся мой отец. Вот он стоит и смотрит, как идут возы по улице.
Рядом сидел старый дед, бубнивший библейские заповеди о блаженных. Мужики заспорили - за нынешнюю власть бог или против? Отец рассказчика с ухмылкой объяснил, что бог у деда вроде меньшевика - одни пузыри о равенстве пускает, а они действуют. Он указал на проезжавший мимо воз с парой великолепных гнедых коней.
Этих коней принадлежали кулаку Антону Коробову. Кони были необыкновенно красивы - лоснились, словно выкупанные, отливали золотом, с тонкими ногами и влажными горячими глазами. Мальчик тайно и безумно любил этих коней и их хозяина.
Я временами любил — ничего не мог с собой поделать! — их хозяина Антона Коробова... Его смуглое лицо в эти моменты было таким, что хотелось подвернуться под его руку
Встреча отца с Антоном Коробовым: столкновение позиций[ред.]
Коробов остановил воз и подошёл к мужикам. Он был не особо высок ростом, но держался прямо, словно все вокруг на голову ниже его. На смуглом лице светились светлые глаза и ровно подрубленная бородка. Между ним и отцом рассказчика завязался разговор о равенстве.
Коробов иронично спрашивал, нравится ли отцу всеобщее равенство, когда тот наверху, а он внизу. Отец отвечал, что не их класс первым начал играть в подминашки. Коробов с улыбкой замечал, что им старые ухватки приспособить не терпится.
В это время подъехал бедняк Мирон Богаткин, уже перевёзший своё скудное имущество с оцинкованным корытом в новое жильё. Он был дерганый, взъерошенный, с блестящими глазами.
Мирон жаловался, что ему муторно в новом доме с крашеными полами - не привык по крашеному ходить. Он мечтал о лошади, чтобы самому дом поднять, а не чужого брать. Коробов с тонкой улыбкой предложил ему стального коня - трактор, но Мирон хотел обычного, костяного да жиляного.
Коробов неожиданно заявил, что готов стать пролетарием и отдать своих коней. Мирон, сглотнув слюну, согласился принять их. Отец предупреждал Мирона, что его покупают по дешёвке, но тот был готов на всё ради коней.
Я, Федор Васильевич, сорок осьмой год живу на свете и всё выглядываю, как бы из энтой чести выскочить подале... Бедняцкая честь, да катись она, постылая!
Отец тряхнул Мирона за плечо, предупреждая о ликвидации кулачества как класса, но тот не слушал - такие кони не каждому достаются.
Сделка Коробова с Мироном: кони за безопасность[ред.]
Коробов уехал на станцию и пропадал три дня. Вернулся с пустой телегой и завернул к Мирону. Мальчишки битый час торчали у забора, ожидая, когда выйдут смотреть коней и бить по рукам.
Мирон выскочил из избы и с куриным прикудахтыванием утащил коней в конюшню. Коробов стоял на крыльце в городской куртке, сосал папиросу, но спички ломались в его руках. Когда Мирон предложил взять деньги вместо сделки, Коробов отказался - какие у того деньги.
Коробов дал Мирону бумагу на коней и предупредил, что скоро их отберут. Мирон поклялся лечь костьми, но не отдать. На прощание Коробов попросил не бить коней, а обращаться с лаской - он их в жизни ни разу не ударил.
Из-за ворот донеслось тоскующее ржание. Мирон запер коней и спрятался с ними от всего мира. У него теперь была самая большая ценность - коробовским коням никто в селе цены дать не мог.
Тем временем в село въехала семья самого бедного крестьянина - Вани Акули с женой и четырьмя детьми. Они жили в бане, но теперь переселялись в дом Коробова - пятистенок под железной крышей с крашеными полами.
Ваня Акуля кричал революционные лозунги, выплясывал с пестерем на спине, а его жена медлительно несла квашню - священный сосуд жизни. Граждане веселились, глядя на это шествие.
Коробов не остановился у акуленковской баньки, а проехал из села. Жена его ушла к знакомым на станцию. Сделка состоялась без денег - умирал нэп, коллективизация только начиналась, и ещё можно было распоряжаться частной собственностью.
Такие кони... Уж знамо, что задёшево не достанутся. Кто б мне в другое-то время таких коней посулил?.. Ты, Федор Васильевич, уже не мужик.
Село осуждало Мирона - с огнём играет, икнется ему кисло. Каждый вечер происходил сумасшедший час - скотина не могла понять, что в селе произошло переселение, и металась по улицам.
Последствия сделки и отъезд Коробова[ред.]
Вечером к отцу подошёл Коробов проститься. Он рассказал, что отдал всё имущество обществу «Друг детей», получил членскую книжку и справку о том, что чист перед властью. Председатель РИКа товарищ Смолевич помог ему оформить дарение и даже назвал его письмо «пронзительной силы документом».
Отец понял, что ничего у него не получится - Смолевич ленинец, а Ленин тоже шёл навстречу частникам, утвердив нэп. Коробов был скользким врагом, той глистой, которая изнутри точит.
По улице вышагивал пьяный Ваня Акуля, размахивая руками и крича лозунги. Он продал железную крышу Мирону за четверть самогона, не желая жить лучше простых людей. Коробов с торжеством заметил, что дом пропал.
Ваня Акуля плясал и пел частушки, веселя публику. Отец велел ему идти проспаться, а Коробов расхохотался. Старый дед цитировал Апокалипсис о саранче, получившей власть скорпионов.
Коробов прощался, предсказывая, что они ещё усядутся за красный стол, но скорее он будет сидеть с товарищем Смолевичем. Его лёгкие шаги долго звучали в тишине.
Дальнейшие события и отъезд семьи рассказчика[ред.]
На другой день Мирон ползал по крыше и отдирал купленное у Акули железо. Досужий люд стоял и судил - растёт репей, но прополют, нынче долго ли. Когда отец велел Мирону слезть для разговора, тот отказался - некогда, купленное забирает.
Проспись, глухота! Ликвидация начинается! Слышал: кулака как класс... Хочешь, чтоб вместе с этим классом и тебя, беспортошного, ликвидировали?
Мирон ответил, что убьёт отца, если тот протянет руку к его коням. Он не Коробов, без хитростей, ничего не боится. Ваня Акуля просил у Мирона ещё полдиковинки, но тот отказывался. Люди смеялись над страданиями Акули.
Что-то тут не продумано... Что-то тут не совсем... Что-то тут у нас... — Отец часто стал повторять одну фразу.
Отца перевели в другой район на более ответственную работу, и семья уехала из села. Никто из коллег не вспоминал о Мироне - шла сплошная коллективизация, раскулачивали тысячами. Коней отобрали в колхозные конюшни.
Документальное послесловие: исторический контекст коллективизации[ред.]
Автор приводит документальные данные о масштабах раскулачивания. По официальным данным «Истории КПСС» 1960 года, с начала 1930 по конец 1932 года было выселено 240757 кулацких семей. Эта цифра считается заниженной, но даже она означает более миллиона двухсот тысяч человек.
По данным «Истории КПСС»... было выселено 240757 кулацких семей... Помножив на пять... получаем более миллиона двухсот тысяч человек.
Неопубликованная инструкция от 4 февраля 1930 года предлагала выселить свыше миллиона кулацких семейств, разделив их на три категории. Первая - самые непримиримые, около 60 тысяч, подлежали расстрелу. Вторая - наиболее богатые, около 150 тысяч, высылались в отдалённые районы. Третья - умеренно богатые, около 800 тысяч, выселялись в пределах района.
Черчилль вспоминал о десяти пальцах Сталина, показанных в ответ на вопрос о цене коллективизации. Десять миллионов раскулаченных - мужчин, женщин, стариков и детей, брошенных в тюрьмы или высланных на голодную смерть. Историк приводит свидетельство о зимнем этапе 1930 года, когда от голода и холода погибали младенцы.