Из Москвы мне привезли небольшой перочинный ножичек с костяной ручкой и двумя лезвиями. Отец наточил оба лезвия, и ножичек превратился в бесценное сокровище. Даже сам учитель Фёдор Петрович брал у меня ножик, чтобы зачинить карандаш.
Неприятность как раз и произошла на уроке, при Фёдоре Петровиче. Я обнаружил пропажу ножичка и объявил, что его украли. Учитель опросил каждого ученика. Все сказали, что не брали ножичка. Всех ребятишек, кроме меня, учитель выстроил в линейку около классной доски. Он тщательно проверил сумки, портфельчики и парты, а потом обыскал учеников, но ножика не нашёл.
Я стал укладывать в сумку тетради и книжки, как вдруг мне на колени из тетрадки выскользнул злополучный ножичек.. Значит, из-за меня понапрасну каждого из этих мальчишек и девчонок унизительно обыскивали, подозревали в воровстве, оскорбили, обидели, ранили. В конце концов, сорвали уроки.
Потом мне рассказывали, что я, как лунатик, вышел из-за парты и побрёл к учительскому столу, вытянув руку вперёд: на ладони вытянутой руки лежал ножичек. Учитель назвал меня растяпой и выгнал из класса.
Потом я стоял около дверей школы. Мимо меня по одному выходили ученики. Почти каждый из них, проходя, задерживался на секунду и протяжно бросал: «Эх ты!…». Последним выходил Фёдор Петрович. «Растяпа!» — произнёс он снова. — «Ножичек у него украли… Эх ты!…».