Раньше театр был библией, а драматург — проповедником. В театре можно без головоломки понять в чем дело. Театр — народная школа. Сейчас театральный кризис. В Англии и Германии вообще драма умерла.
Создаётся новая драма. Но часть нового ещё не понятна большинству, часть политизирована, часть не может найти новую форму для нового содержания. В драме Стриндберга — ничего нового, лишь новая форма. Мотив вне политики, из жизни. Зрелище гибели счастливой личности и вымирания рода всегда вызывает чувства. Когда-нибудь чувства окажутся вредными и лишними. Человек будущего потребует устранить зло. Но Стриндберг считает, что смена подъемов и падений — высочайшая отрада жизни. Не нужно, чтобы большие математически пожирали малых. Иногда должен быть крах больших. Зачем фарсы, зачем радость? Радость жизни в жестокой борьбе, в возможности опыта. Люди, трактуя событие, подбирают подходящее им объяснение. Женщины самоубийство трактуют несчастной любовью, болезнью и т. д. но причина может быть во всём или ни в чём. Судьба Юлии имеет целый ряд подводных обстоятельств: неправильное воспитание, Иванова ночь, отъезд отца, месячные, тьма, запах цветов, случайность и т. д. Стриндберг считает, что он не близорукий психолог, не глупый физиолог, он современнее и сложнее.
Герои бесхарактерны, так как характер — основная доминирующая черта душевного строя, врождённая наклонность. Герой с характером не растёт, а герои Стриндберга подчинены воле волн. Они не всегда пьяны или унылы, у них не всегда красный нос и деревянная нога. (Так представлять характеры в духе Мольера). Натуралист отвергает суд в категориях «скуп», «глуп», «груб». Натуралист знает, что обратная сторона порока — добродетель. Души Стриндберга сшиты из разных лоскутов, сильнейшие крадут, и все герои заимствуют идеи друг у друга.
Юлия современна. Она полуженщина, так как продается за власть и ордена, вырождающаяся порода, трагический тип. Юлия жертва обстоятельств, жертва заблуждений века. Натуралист убирает её вину, но не может убрать кары за поступок. Если бы не отомстил отец, Юлия сама бы отомстила за себя.
Слуга Жан — аристократ, он презирает свою среду. Он уже обладает лоском, но всё ещё груб телом. Говорит то, что ему выгодно. Жан выше Юлии, то, что он слуга — случайность.
Кристина — раба плиты, ходит в церковь замаливать свои кражи.
Второстепенные герои абстракты потому, что будничные люди абстрактны в своих профессиональных занятиях (в ремесле проявляют себя лишь с одной стороны).
Стриндберг рвёт с традицией вести диалоги, где вопросы задаются, чтобы получить абстрактный ответ. Он избегает симметрии и математики, так как в действительности этого нет. Диалоги сбиваются, как музыкальные этюды.
Два главных лица, одно второстепенное. Дух отца парит надо всем. Современные люди хотят видеть механизм, им мало картинки.
Уничтожено деление на части, так как во время антракта зрители ускользают от автора-гипнотизёра. Пьеса длится непрерывно полтора часа, как лекция или проповедь. Публика должна быть настолько воспитана, чтобы высиживать полтора часа, иначе пусть не приходит. А отдых для актёров и зрителей — монолог, пантомима, балет. Монолог Стриндберг преобразует. Он не пишет диалогов, а дает общие указания, о чём говорить, актёры освобождены от указки автора и отдыхают, импровизируя. Там, где монолог неправдоподобен — пантомима. И это ещё большая свобода. Для отдыха публики — музыка и хороводы Ивановой ночи.
Декорации ассиметричны и взяты из импрессионистической живописи. Когда зритель не видит всей комнаты — работает его воображение. Нет картонных дверей, это ужасно, когда дверь хлопает, и дом колеблется. Будет лишь одна декорация (правдоподобная!), долой декоративную роскошь. Никакой нарисованной посуды на стенах, итак зрителям придётся верить слишком во многое, кроме нарисованных горшков. Задняя стенка и стол будут стоять наискось, уводя в перспективу. Устранить рампу. Свет снизу делает лица полнее. Зачем это? Это искажает внешность. При рампе нельзя говорить с публикой глазами, кроме как смотреть на неё в упор, а это - «привет знакомым».
Грим — маска. Движения души отражаются на лице, лица должны быть естественными. Пусть будет боковой свет и минимум белил. Зрительный зал д.б. в полной темноте, нужно убрать оркестр из поля зрения.
Всё это нужно для рождения новой драмы.