Мартин Иден (Лондон)
Очень краткое содержание[ред.]
США, Калифорния, начало XX века. Молодой моряк по имени Мартин Иден попал в дом обеспеченных Морзов, где познакомился с утончённой и образованной Руфью. Очарованный девушкой, Мартин задался целью стать достойным её и начал настойчиво заниматься самообразованием. Он мечтал стать писателем, но его работы отвергали издатели, и он жил в нищете, голодал и разочаровывался. Семья Руфи считала его недостойным зятем, сама Руфь также сомневалась в успехе его писательства и хотела, чтобы он обрёл стабильную профессию. Вскоре они даже разорвали помолвку.
Спустя время творчество Мартина получило признание, он мгновенно стал знаменит и богат, издательства соревновались за право публиковать его книги. Но эта внезапная слава не принесла ему радости. Он остро осознал лицемерие общества и ту пропасть, что отделяла его истинную сущность от созданного массами образа. Его посещало чувство утраты интереса к жизни, внутренней пустоты и одиночества. Мартин понимал, что истинный он, молодой матрос, умер вместе с его надеждами и мечтами.
Март Иден лихой парень, и Март Иден матрос – вот это был он, живой, настоящий; но Мартина Идена знаменитого писателя на свете не было. Мартин Иден знаменитый писатель – призрак, выдумка черни, стадным мышлением черни втиснутая в живого, из плоти и крови, Марта Идена...
Руфь вновь призналась в любви, но было поздно — чувства Мартина давно угасли. Опустошённый внутренним кризисом, он отплыл на Таити, но не смог обрести счастье. Жизнь окончательно опостылела ему, и он покончил с собой, прыгнув с корабля в океан.
Подробный пересказ[ред.]
Деление пересказа на главы — условное.
Мартин Иден встречает Руфь и начинает самообразование[ред.]
Молодой моряк Мартин Иден попал в дом состоятельной семьи Морзов, куда его привёл Артур Морз в благодарность за помощь в уличной драке. Мартин чувствовал себя неловко в богатом доме, стесняясь своей грубой одежды и неуклюжей походки.
В доме Морзов Мартин встретил Руфь, сестру Артура, и был поражён её красотой и утончённостью. Она казалась ему неземным созданием, богиней.
Он увидел бледное воздушное создание с облаком золотистых волос и одухотворенным взглядом огромных голубых глаз... Хрупкий золотистый цветок на тоненьком стебле. Нет, дух, божество, богиня – земля не могла породить такую возвышенную красоту.
Вдохновлённый встречей с Руфью, Мартин решил заняться самообразованием. Он начал усердно читать книги, изучать грамматику и правила этикета. Мартин стремился стать достойным Руфи, преодолеть пропасть, разделявшую их социальные положения. Он посещал библиотеки, брал книги и учился, несмотря на насмешки своего зятя Бернарда Хиггинботема, у которого жил.
Руфь помогала Мартину в занятиях, давала ему уроки грамматики и произношения. Их встречи становились всё более частыми, и Мартин влюбился в неё. Он видел в Руфи воплощение всего прекрасного и возвышенного, что существовало в мире.
Первые литературные опыты и упорное самообучение[ред.]
После плавания на Соломоновы острова Мартин вернулся в Калифорнию с твёрдым намерением стать писателем. Во время плавания он усердно изучал грамматику и читал книги, в том числе Шекспира. Вернувшись, он поселился в прежней каморке и сразу приступил к работе над очерком об охотниках за сокровищами.
Творческое начало вспыхнуло в нем, побуждая воссоздать эту красоту, и не для одной Руфи, но для многих людей. И тут в неслыханном блеске его озарила великолепная мысль. Он станет писателем. Люди увидят, услышат, ощутят мир и его зрением, слухом, его сердцем.
Мартин изучал стилистику, узнавал об абзацах и кавычках, переписывал свои работы по несколько раз. Он отправлял рукописи в журналы, надеясь на публикацию и гонорары. Параллельно он продолжал встречаться с Руфью, которая не одобряла его писательских амбиций и советовала получить образование.
Мартин пытался сдать вступительные экзамены в среднюю школу, но провалил все предметы, кроме родного языка. Преподаватель Хилтон посоветовал ему вернуться в неполную среднюю школу на два года. Руфь предложила поступить в вечернюю школу, но Мартин считал, что сможет выучиться сам быстрее.
Вдохновлённый Руфью, Мартин пытался писать стихи, но сталкивался с трудностями в овладении поэтическим искусством. Он чувствовал, что не может уловить неуловимый дух поэзии. Разочарованный, он вернулся к прозе, считая её более лёгким способом самовыражения.
Мартин писал очерки и рассказы, которые рассылал в разные журналы. Он сократил время сна до пяти часов, чтобы больше времени уделять учёбе и сочинительству. Недели проходили, деньги заканчивались, а гонораров не было. Рукописи возвращались из журналов с отказами.
Борьба с отказами редакций и материальными трудностями[ред.]
Мартин столкнулся с серьёзными финансовыми трудностями. Его доходы не покрывали даже самые скромные расходы. Он был вынужден заложить свой чёрный костюм и велосипед, а затем перейти на скудное питание: сначала рис с сушёными абрикосами, а затем в долг.
Португальский бакалейщик отказался давать продукты в кредит, когда долг достиг почти четырёх долларов. Другие лавочники также отказывали в кредите. Мартин решил отложить оплату за пишущую машинку. В зеленной лавке он покупал мешок картошки и питался только ею. Случайные обеды у Руфи помогали ему продержаться.
Мартин продолжал работать, но рукописи возвращались. У него не оставалось денег на марки, и рукописи копились под столом. Однажды он сорок часов ничего не ел. Когда Руфь уехала на две недели, Мартин, преодолевая стыд, заложил пальто за пять долларов, чтобы расплатиться с лавочниками и устроить себе скромный обед.
В самый отчаянный момент Мартин получил письмо из журнала "Трансконтинентальный ежемесячник". Он надеялся, что его рассказ "Колокольный звон" принят и ему заплатят сто долларов. Однако в письме оказалось, что ему заплатят всего пять долларов за рассказ. Мартин был разочарован, но принял предложение.
Мартин снимал комнату у португалки Марии Сильва, которая, несмотря на собственную бедность, поддерживала его в трудные времена. Она замечала, как Мартин страдал от голода и переутомления, и подкармливала его, делясь своей едой.
Руфь, выросшая в достатке, не понимала истинной природы бедности. Она считала, что бедность – это стимул к успеху, и не беспокоилась, когда Мартин закладывал вещи. Она не замечала, что он голодал, и ей даже нравился его похудевший вид, считая его более утончённым.
Работа в прачечной и возобновление литературной деятельности[ред.]
Мартин решил временно прекратить писать и устроиться на работу. Он встретил Джо Доусона, который искал помощника в прачечную при гостинице в Горячих Ключах. Мартин согласился на эту работу, несмотря на её тяжесть, так как ему нужна была отдельная комната для занятий.
Работа в прачечной оказалась изнурительной. Мартин и Джо работали в жарком помещении, гладя сотни сорочек за полдня. Мартин быстро освоил работу, доведя до автоматизма процесс глажки. Но работа требовала полной сосредоточенности, превращая его в разумную машину.
Божественный огонь в нем угас. Честолюбие притупилось, Мартин уже не ощущал его уколов, не хватало жизненной силы. Он был мертв. Казалось, мертва душа. Он обратился в скотину, в рабочую скотину.
Через три месяца Мартин не выдержал и решил уволиться. Он отправил телеграмму об увольнении, указав, что увольняются двое. Джо объяснил свой уход тем, что лучше быть бродягой, чем рабочей лошадью. Новые рабочие прибыли во вторник вечером, и Джо с Мартином обучали их до конца недели.
Вернувшись домой, Мартин возобновил свои литературные труды. Руфь и её семья вернулись из поездки, и Мартин часто виделся с ней. Руфь окончила учёбу, получив степень бакалавра, а Мартин, истощённый работой в прачечной, постепенно восстанавливал силы и интерес к чтению и писательству.
Мартин сообщил Руфи о своём намерении снова уйти в плавание, чтобы заработать денег для продолжения писательской деятельности. Руфь выразила разочарование и не проявила сочувствия к его трудностям. Она была одержима желанием перекроить жизнь Мартина, приводя в пример своего отца, мистера Батлера и Эндрю Карнеги.
Разрыв помолвки с Руфью и знакомство с Бриссенденом[ред.]
Отношения Мартина и Руфи развивались, и однажды на холме, в прекрасный осенний день, они признались друг другу в любви. Руфь беспокоилась о реакции её родных, особенно матери, но Мартин уверял, что любовь превыше всего.
Когда Руфь вернулась домой, её мать, миссис Морз, сразу поняла, что произошло нечто важное. Руфь объявила, что они с Мартином обручились. Миссис Морз была против этого брака, считая, что Мартин не пара Руфи, он вульгарен и неотёсан, не сможет её содержать, и у него нет чувства ответственности.
Родители Руфи решили признать помолвку, но никому о ней не сообщать, надеясь, что она расстроится сама собой. Они не собирались подталкивать Мартина к переменам, но стали приглашать в дом больше молодёжи, чтобы Руфь могла сравнивать Мартина с другими достойными молодыми людьми.
Мартин продолжал писать и отправлять рукописи в журналы. Однажды в газете появилась статья, в которой Мартин был представлен как известный социалистический лидер Окленда. Хотя это была ложь, статья осложнила его отношения с семьёй Руфи, особенно с её отцом, который и так считал его социалистом.
Вскоре Мартин получил от Руфи письмо, в котором она сообщала о решении родителей разорвать их помолвку, так как они не пара и не могут быть счастливы вместе. Руфь упрекала Мартина в необузданности и нежелании устроиться на работу. Мартин написал ей ответ, в котором опровергал информацию в газете и умолял ответить лишь на один вопрос: любит ли она его. Однако ответа не получил.
В этот сложный период Мартин познакомился с Рассом Бриссенденом, талантливым поэтом и интеллектуалом. Они встретились в доме Морзов, и хотя сначала Бриссенден показался Мартину бесцветным и невежливым, вскоре они стали друзьями.
Интеллектуальное развитие и публикация «Эфемериды»[ред.]
Бриссенден познакомил Мартина с кругом интеллектуалов в Сан-Франциско. Среди них были Нортон, идеалист, выпускник Гарварда, ставший анархистом; Крейс, бывший профессор с феноменальной памятью; Хамилтон, потомок старого южного рода, работающий канцеляристом в кооперативном магазине социалистов.
Мартин был поражён живой игрой их мысли. У каждого был свой взгляд, и хотя они спорили остроумно, их знания были глубоки. Они не пользовались готовыми мнениями, все они были мятежниками. Мартин никогда не слышал таких обсуждений у Морзов.
Бриссенден показал Мартину свою новую поэму под названием «Эфемерида», вдохновлённую высказыванием Мартина о человеке. Мартин прочитал поэму и пришёл в восторг от её совершенства и глубины. Он считал её гениальной и заявлял, что она превосходит всё, что он когда-либо читал.
Бриссенден, однако, отказывался публиковать поэму, считая, что она слишком хороша для осквернения «стадом свиней» – журнальными редакторами. Мартин пытался убедить его изменить решение, говоря о том, что красота должна дарить радость человечеству, но Бриссенден оставался непреклонен.
Радость не в том, что твоя работа пользуется успехом, радость – когда работаешь. И не заговаривайте мне зубы. Я-то знаю. И вы знаете. Красота ранит. Это непреходящая боль, неисцелимая рана, разящее пламя. Чего ради вы торгуетесь с журналами?
Вопреки совету Бриссендена, Мартин отправил поэму «Эфемерида» в журнал «Парфенон». Вскоре Бриссенден покончил с собой, а поэма была принята к публикации с гонораром в 350 долларов. Мартин был опустошён смертью друга и не чувствовал радости от этого успеха.
Литературный успех и богатство[ред.]
После долгих месяцев отказов и бедности к Мартину наконец пришёл успех. Его произведения начали принимать в журналы и платить за них. Издательство «Синглтри, Дарнли и К°» приняло «Позор солнца», а издательство «Мередит-Лоуэл» выплатило Мартину аванс в пятьсот долларов за «Запоздавшего».
Мартин вернул долг своей сестре Гертруде, которая когда-то дала ему пять долларов. Он отдал ей сто пятидолларовых монет, шокировав её своей щедростью. Гертруда предлагала положить деньги в банк на имя Мартина, но он настаивал, чтобы она потратила их на себя.
Мартин отблагодарил Марию Сильва, оформив на неё право собственности на дом, в котором она жила. Вскоре Мария стала владелицей молочной фермы и имела стабильный доход. Мартин отказывался давать издателям информацию о себе, но репортёры находили людей, знающих его, и публикуют статьи о его жизни.
Мартин возобновил общение с Лиззи Конноли, которая, казалось, сожалела о его славе. Лиззи пыталась измениться ради него, посещая вечернюю школу и курсы делопроизводства, но Мартин относился к ней по-братски.
Когда ему позарез надо было пообедать, никто ему этого не предлагал, а теперь, когда он может заплатить за сто тысяч обедов, и притом теряет аппетит, обеды сыплются на него со всех сторон. Но почему? Несправедливо это и не по заслугам.
Разочарование в славе и последние решения Мартина[ред.]
Несмотря на успех и богатство, Мартин чувствовал пустоту и разочарование. Он понимал, что его ценят не за его истинные качества, а за его славу. Судья Блаунт, которого Мартин когда-то оскорбил, теперь приглашал его на обед и предлагал вступить в элитный клуб.
Мартина посетила Руфь, которая призналась, что была глупой и больше не может без него. Она говорила, что любит его и готова отбросить все условности ради любви. Но Мартин чувствовал, что слишком поздно, что он болен душой и мозгом, и всё потеряло для него цену.
Я болен, очень болен. – Мартин безнадежно покачал головой. – Только теперь и понял, как я болен. Что-то ушло из меня. Я никогда не боялся жизни, но у меня и в мыслях не было, что я могу ею пресытиться. А теперь я сыт по горло и ничего больше не хочу.
Мартин решил уехать в Южные моря. Он заказал себе отдельную каюту на пароходе "Марипоза", отходящем на Таити. Но даже предстоящее путешествие не вызывало у него радости. Жизнь стала для него слишком ярким светом, режущим усталые глаза.
На корабле Мартин чувствовал неприязнь к пассажирам, не мог найти общий язык с матросами и понимал, что не может вернуться к своему классу. В день, когда "Марипоза" вошла в тропики, Мартину стало совсем невмоготу.
После ужина Мартин допоздна остался на палубе, но уснуть не смог. Он включил свет и попытался читать Суинберна. Поняв, что жизнь стала злом и невыносима, Мартин решил покончить с собой. Он выключил свет и вылез в иллюминатор.
От жажды жить излишней
Освободилась грудь.
Благодарим всевышних,
Что наш недолог путь,
Что ночь за днем настанет,
Кто умер, уж не встанет,
Дойдет и в море канет
Усталая река.