Мальва (Горький)
Очень краткое содержание[ред.]
Рыбные промыслы на юге России, конец XIX века. На песчаной косе в море караульщиком служил Василий Легостев.
К нему регулярно приезжала его любовница Мальва.
Однажды она привезла к нему его сына Якова, который приехал из деревни на заработки.
Василий смутился присутствием сына рядом с любовницей. Яков устроился работать на промысел. Мальва начала дразнить и отца, и сына, проверяя чувства Василия. Тот в гневе избил её, но она не обиделась — поняла, что он любит её. Рыжий босяк Сережка, работавший на промысле, предложил Мальве поссорить отца с сыном ради забавы. Мальва согласилась.
Яков стал приставать к Мальве, а она его дразнила. Василий узнал об этом и вызвал сына на косу для разговора. Они выпили водки, и между ними вспыхнула ссора из-за Мальвы. Василий набросился на сына с кулаками.
Отцу? Отцу-то? Убью... - Василий бросился к нему... Яков бежал, и оторванный рукав рубашки несся за ним по воздуху... - Проклят ты! Проклят, проклят!.. Яшка! молчи! Убью я тебя... Поди прочь!
Василий проклял сына и решил вернуться в деревню к жене. Сережка занял его место караульщиком на косе и пригрозил Якову расправой, если тот будет приставать к Мальве. Мальва призналась Василию, что специально поссорила их. Василий уехал, а Мальва осталась с Сережкой.
Подробный пересказ[ред.]
Деление пересказа на главы — условное.
Встреча отца и сына на песчаной косе[ред.]
Жарким летним днём на узкой песчаной косе, вонзавшейся острым шпилем в море, лежал караульщик рыбных промыслов.
Он смотрел в даль моря, где на воде мелькала маленькая чёрная точка, которая постепенно увеличивалась, приближаясь к косе. Василий с довольной улыбкой прищуривал глаза от яркой игры солнечных лучей на волнах - это ехала его любовница.
Море - смеялось... покрываясь мелкой рябью, ослепительно ярко отражавшей солнце, улыбалось голубому небу тысячами серебряных улыбок... Этот звук и блеск солнца... гармонично сливались в непрерывное движение, полное живой радости.
Василий представлял, как она приедет, захохочет, обнимет его мягкими руками, расцелует и звонко заговорит о новостях с берега. Они сварят уху, выпьют водки, поваляются на песке, разговаривая и любовно балуясь, а когда стемнеет, напьются чая с баранками и лягут спать. Так бывало каждое воскресенье и каждый праздник. Рано утром он повезёт её на берег по сонному морю в предрассветном сумраке, а она, дремля, будет сидеть на корме.
Василию показалось, что в лодке не одна Мальва. Он с тревогой в сердце стал рассматривать, кто ещё там едет. Гребец был не Сережка, гребёт он неумело. Василий нетерпеливо крикнул, и в ответ донёсся звонкий голос Мальвы и её смех. Когда лодка подплыла ближе, гребец обернулся лицом к берегу, и Василий узнал в нём своего сына.
Отец и сын обнялись и поцеловались. На лице Василия удивление смешалось с радостью и смущением. Он гладил бороду и махал рукой в воздухе, кидая сыну вопросы один за другим, не дожидаясь ответа. Чувство довольства собой за то, что у него такой здоровый, красивый сын, боролось в нём с чувством смущения от присутствия любовницы.
Первые противоречия и ревность Василия[ред.]
Особенно нехорошо стало Василию, когда раздались насмешливые слова Мальвы, велевшей ему не юлить с радости, а вести сына в шалаш и угощать. Он обернулся к ней и увидел на её губах незнакомую усмешку. Вся она была какая-то новая, чужая. Она переводила свои зеленоватые глаза с отца на сына и грызла арбузные семечки белыми мелкими зубами. Яков тоже с улыбкой рассматривал их, и несколько неприятных Василию секунд все трое молчали.
Василий заторопился, велел им уходить от солнца, а сам пошёл набрать воды и варить уху. Он схватил котелок и скрылся в серой массе невода. Мальва и Яков пошли к шалашу. Она спросила, сильно ли постарел отец, и Яков ответил, что думал, он будет седее, а у него ещё мало седины и он крепкий. Они вошли в шалаш, где было душно и пахло солёной рыбой, и сели: Яков на толстый обрубок дерева, Мальва на кучу кулей.
Мальва спросила, хочет ли он здесь работать, и уверенно пообещала, что у них найдётся работа. Она ощупывала его своими зелёными, загадочно прищуренными глазами. Вдруг она засмеялась и спросила, не прислала ли мать с ним отцу наказы да поклоны. Яков нахмурился и кратко ответил утвердительно. Смех её не нравился ему - он точно поддразнивал его.
Яков вспомнил наказы матери. Проводив его за околицу деревни, она оперлась на плетень и быстро говорила, часто моргая сухими глазами, просила передать отцу, что мать одна, что пять годов прошло, а она всё одна, стареет, в работе всё. Тогда Якову не было жалко её, а теперь стало жалко. Взглянув на Мальву, он сурово повёл бровями.
Василий явился в шалаш с рыбой и ножом, сказал, что сейчас запалит костёр и придёт к ним поговорить, и опять ушёл. Мальва бесцеремонно разглядывала Якова, а он старался не смотреть на неё, хотя ему этого очень хотелось. Молчание стесняло его, и он сказал вслух, что оставил котомку в лодке, и вышел. Когда Яков вернулся, Василий наклонился к Мальве и заговорил торопливо и сердито, спрашивая, на что она приехала с сыном и что он скажет ему про неё.
Мальва коротко ответила, что приехала, да и всё. Василий сердито говорил, что она несообразная баба, что у него жена дома, мать сыну, и она должна была это сообразить. Мальва пренебрежительно щурила зелёные глаза и спросила, боится ли она его или сына. Она напомнила, как он давеча завертелся перед сыном, и сказала, что ей было смешно. Василий возразил, что он не знал, что сына вдруг выбросит сюда из моря. Они оборвали разговор, услышав шаги Якова.
Яков принёс котомку, бросил её в угол и искоса, недобрыми глазами взглянул на женщину. Василий присел на обрубок и с улыбкой заговорил, спрашивая, как сын надумал явиться. Яков рассказал, что писали отцу письмо, но Василий его не получал. Тогда Яков рассказал о делах в деревне: лошадь пала, хлеб весь съели ещё в начале февраля, заработков не было, сена тоже не хватило, корова чуть с голоду не сдохла. Пробились кое-как до апреля, а потом решили, что Яков после пахоты поедет к отцу на заработки месяца на три. Об этом они и написали ему, а потом продали трёх овец, купили хлеба да сена.
Василий воскликнул, что посылал им денег, но Яков ответил, что денег было мало: избу чинили, сестру замуж выдали, плуг купил, а прошло пять годов. Василий вспомнил, что у него сбежит уха, и вышел. Присев на корточки перед костром, он задумался. Всё, что рассказал ему сын, не особенно сильно тронуло его, но породило неприятное чувство к жене и Якову. Сколько он им за пять лет денег переслал, а они всё-таки не справились с хозяйством.
Прошло две недели: ожидание и тревога[ред.]
После вкусной ухи и водки глаза Якова осовели. Он начал глуповато улыбаться, икать, позёвывать и смотреть на Мальву так, что Василий нашёл нужным сказать ему приляг, а там его разбудят. Яков согласился, сваливаясь на кули, и спросил, куда они идут. Василий, смущённый его смехом, торопливо вышел, а Мальва поджала губы, сдвинула брови и ответила Якову, что куда они пойдут - это не его дело. Яков поворчал ещё немного и заснул с пьяной, сытой улыбкой на раскрасневшемся лице.
Василий воткнул в песок три багра, соединил их верхние концы, набросил на них рогожу и лёг в тени, закинув руки за голову. Когда Мальва опустилась на песок рядом с ним, он повернул к ней лицо, и на нём она увидела обиду и недовольство. Она спросила, мало ли он рад сыну, а Василий угрюмо сказал, что сын смеётся над ним из-за неё. Мальва лукаво удивилась и спросила, не ходить ли ей к нему больше. Василий укорил её, назвав ведьмой, и сказал, что сын смеётся, она тоже, а они ему самые близкие.
Мальва, обняв руками колени, тихонько покачивала корпусом, рассматривая зелёными глазами сверкающее, весёлое море, и улыбалась торжествующей улыбкой женщины, понимающей силу своей красоты. Василий спросил, о чём она думает, и Мальва ответила, что думает про сына - молодец парень. Василий ревниво воскликнул, а ей что, и она ответила: мало ли что. Василий окинул её суровым взглядом, полным подозрения, и велел ей не дурить, сказал, что он хотя и смирный, но пусть она его не дразнит.
Может, я не тебя люблю и не к тебе хожу, а люблю я только место это... Может, мне то нравится, что здесь пусто - море да небо и никаких подлых людей нет... Сережка был бы - к нему бы я ходила...
Василий свирепо зашипел и вдруг схватил её за горло. Он встряхивал её, но она не отбивалась, хотя лицо её краснело и глаза наливались кровью. Она просто положила обе руки на его руку, давившую ей горло, и упорно смотрела ему в лицо. Василий хрипел, что вон что в ней есть, а она молчала, а обнимала его, а ласки ему. Он пригнул её к земле и с наслаждением ударил по шее раз, два тяжёлыми ударами крепко стиснутого кулака. Приятно было ему, когда кулак с размаху падал на её упругую шею. Он отшвырнул её от себя.
Стало быть, ты меня любишь? - полушёпотом спросила она... Я думала, что ты уже не любишь меня... думаю: "Вот теперь сын к нему приехал... прогонит он меня..." - Она засмеялась странным, слишком громким смехом.
Мальва и Яков: игры и искушение[ред.]
Прошло две недели, снова наступило воскресенье, и снова Василий, лежа на песке около шалаша, смотрел в море, ждал Мальву. В прошлое воскресенье она не была, а сегодня должна быть. Яков не будет мешать: третьего дня он приезжал за неводом и сказал, что в воскресенье с утра отправится в город купить себе рубах. Он нанялся на ватаги по пятнадцати рублей в месяц. Василий вздохнул при мысли о сыне, думая, как бы он здесь не избаловался и не захотел назад в деревню идти.
Кроме чаек, в море никого не было. Лодки всё не было, хотя уже лучи солнца падали в море почти отвесно. Василий довольно улыбался, думая, что это едет Мальва, но потом понял, что в лодке не одна она. Он с тревогой стал рассматривать, кто ещё там едет. Гребец был не Сережка, гребёт неумело. Василию очень хотелось знать, кто это едет там. Мальва не приехала в этот день.
А на промысле в этот день произошло вот что. Яков встал рано утром и, выйдя из барака к морю умываться, увидал Мальву. Она сидела на корме баркаса, причалённого к берегу, и, спустив за борт голые ноги, расчёсывала мокрые волосы. Ситцевая кофточка, не застёгнутая на груди, спустилась с одного плеча, а плечо было белое, вкусное. Яков крикнул, купалась ли она, и она ответила утвердительно. Он промолчал на её вопрос, что рано поднялся, а она сказала, что если он по её манере будет жить, трудно будет ему голову носить.
Яков усмехнулся и присел на корточки умываться. Потом спросил, что она его всё стращает, а она спросила, что он на неё глаза пялит. Яков не помнил, чтобы смотрел на неё больше, чем на других, но теперь вдруг сказал ей, что она вон какая сдобная. Мальва предупредила, что отец узнает эти его замашки и шею ему насдобит. Яков засмеялся и полез на баркас. Он сел рядом с ней, уставился на её голое плечо, полуобнажённую грудь, на всю её фигуру - свежую и крепкую, пахнувшую морем, и с восхищением воскликнул, что она белуга какая. Мальва кратко заявила, что не про него.
Они заговорили. Мальва спросила, хочет ли он здесь работать, и уверенно пообещала, что у них найдётся работа. Она ощупывала его своими зелёными, загадочно прищуренными глазами. Вдруг она засмеялась и спросила, не прислала ли мать отцу с ним наказы да поклоны. Яков взглянул на неё, нахмурился и кратко сказал: известно. Смех её не нравился Якову - он точно поддразнивал его. Яков вспомнил наказы матери и сурово повёл бровями. Мальва заговорила о том, что стало быть, здесь работать хочет, и Яков ответил, что не знает.
Яков вдруг крепко охватил её сбоку сильными лапами, сдавив ей грудь и спину. От прикосновения её тела, горячего и крепкого, он вспыхнул весь, и горло его сжалось от удушья. Мальва спокойно сказала ему пустить, делая попытки освободиться. Яков не послушался, прижался к ней и впился толстыми губами в её румяную щёку. Она задорно захохотала, крепко схватила Якова за руки и вдруг, сильным движением всего тела, рванулась вперёд. В объятиях друг друга они тяжёлой массой свалились в воду и скрылись в пене и брызгах.
Сережка и его планы[ред.]
Поздним вечером этого дня Мальва, усталая и задумчивая, сидела на разбитой лодке и смотрела на море. Там, далеко, сверкал огонь - это костёр, зажжённый Василием. Одинокий огонь то ярко вспыхивал, то угасал, как бы изнемогая. К ней подошёл рыжий босяк.
Он спросил, что она тут сидит, и она равнодушно спросила, а ему что. Сережка сказал, что любопытно, и сел верхом на лодку. Потом предложил говорить прямо, по душе. Он спросил, бросила ли она Василия, и Мальва ответила, что не знает, что сердита на него, потому что он побил её. Сережка был изумлён, что она далась ему. Мальва возразила, что кабы захотела - не далась бы, но не захотела. Сережка насмешливо сказал, что крепко, значит, любит кота, а Мальва равнодушно сказала, что никого не любит. Сережка серьёзно спросил, если она его не любит, как же позволяет ему бить себя.
Возвращение Василия и его уход[ред.]
Отец и сын сидели в шалаше друг против друга, пили водку. Водку принёс сын, чтобы не скучно было сидеть у отца и чтобы задобрить его. Сережка сказал Якову, что отец сердится на него за Мальву, а Мальве грозит избить её до полусмерти. Яков, придя к отцу, смотрел на него, как на камень посреди своей дороги. Они уже дважды выпили, но ничего не сказали ещё друг другу, кроме нескольких незначительных слов о промысловой жизни.
Василий угрюмо спросил, пьёт ли всё Сережка, и Яков ответил, что пьёт каждый вечер. Василий сказал, что тот пропадёт, вот она, свободная-то жизнь без страха, и Яков такой же будет. Яков кратко ответил, что таким не будет. Василий сердито сказал, что знает, что говорит, что скоро надо будет домой идти, а много ли денег понесёт. Яков резонно ответил, что за такое малое время многого здесь и нельзя добыть. Василий сказал, что коли так, так нечего тут шалыганить - иди в деревню.
Яков молча усмехнулся. Василий воскликнул, что отец говорит, а он смеётся, и велел ему просить в субботу расчёт и идти в деревню. Яков твёрдо сказал, что не пойдёт. Василий взревел, спрашивая, забыл ли тот, что он может с ним сделать. Яков вполголоса сказал, что ничего не забыл, и спросил, всё ли помнит отец. Василий крикнул, что не его дело учить его, что разражу вдребезги. Яков уклонился от руки отца, поднятой над его головой, и, стиснув зубы, заявил, что пусть тот его не трогает, здесь не деревня. Василий крикнул, что он ему везде отец, а Яков усмехнулся прямо в лицо ему и сказал, что здесь в волости не выпорешь, нет её здесь.
За то, что он, ради гулящей бабы, бросил жену... господь наказал его восстанием сына... Из-за женщины, дрянной, зазорной жизнью живущей!.. господь... напомнил ему, через сына ударил его по сердцу...
Последнее прощание и новая расстановка сил[ред.]
Через день после ссоры с отцом Яков с партией рабочих отправился на барке под буксиром парохода верст за тридцать от промысла на ловлю осетра. Воротился он на промысел через пять дней один, в лодке под парусом - его послали за харчами. Он приехал в полдень, когда рабочие, пообедав, отдыхали. Яков осторожно шагал к баракам и ругал себя за то, что не надел сапог. Ему хотелось скорее поесть и увидеть Мальву.
Проходив часа два, он нашёл Мальву далеко от прииска под купой молоденьких ветел. Она лежала на боку и, держа в руках растрёпанную книжку, смотрела навстречу ему, улыбаясь. Яков подумал про отца, зачем он тут, неужто перевёлся на промысел со своей спокойной должности для того, чтобы к Мальве ближе быть, а его к ней не подпускать. Он услышал голос Сережки, говорившего, что стало быть, прощай, и голос отца, сказавшего, что идёт.
Яков смело шагнул вперёд и поздоровался. Отец мельком взглянул на него и отвернулся в сторону, Мальва и бровью не моргнула, а Сережка дрыгнул ногой и сказал густым голосом, что вот воротился из дальних стран возлюбленный сын Яшка, и своим обыкновенным тоном добавил, что драть с него шкуру на барабан. Василий заговорил, что ждёт Якова, что уходит домой. Яков спросил, что так, и Василий ответил утвердительно, спросив, останется ли сын. Яков сказал, что останется, что нечего им двоим дома делать.
А ведь это я нарочно поссорила тебя с Яшкой-то... Можно бы и так жить вам здесь, не ссорясь... - Зачем же это ты? - Не знаю... Так!.. Испортишь ты мне парня... Ведьма ты, ведьма... бога не боишься...
Волны звучали, солнце сияло, море смеялось... Вдали по жёлтым, мёртвым волнам песка двигалась маленькая, тёмная человеческая фигурка... справа сверкало весёлое, могучее море, а слева... лежали пески - однообразные, унылые, пустынные.