Крохотки (Солженицын)
Очень краткое содержание[ред.]
Советская Россия, 1950-60-е годы. В цикле лирических миниатюр рассказчик запечатлел свои наблюдения и размышления о судьбе России.
После дождя рассказчик стоял под яблоней и дышал воздухом свободы, вспоминая годы тюрьмы. На озере Сегден, захваченном партийной элитой, он видел поруганную красоту родины. Путешествуя по стране, он наблюдал разрушенные церкви, превращённые в склады и клубы. В Картунском бору нашёл старое солдатское ведро у блиндажа и вспомнил фронтовых друзей.
В своих размышлениях рассказчик противопоставлял живую природу мёртвой технике, духовное — материальному. Маленький утёнок напомнил ему о чуде жизни, которое не воссоздать человеку. Вязовое бревно пустило росток, показав волю к жизни. В молитве рассказчик обращался к Богу:
Как легко мне жить с Тобой, Господи! Как легко мне верить в Тебя!
Он размышлял о старении как пути вверх, о позоре за униженную Родину, о памяти усопших. В финальной молитве просил Бога не оставить Россию в беде, вызволить народ из глубин несчастья и не дать погибнуть русским талантам. Крохотки стали свидетельством духовного сопротивления человека разрушительной силе времени.
Подробный пересказ[ред.]
Деление пересказа на разделы — условное.
Красота природы и мироздания[ред.]
В миниатюре «Дыхание» рассказчик стоял под отцветающей яблоней после дождичка и наслаждался сладким духом, который напаивал воздух.
Вот, пожалуй, та воля – та единственная, но самая дорогая воля, которой лишает нас тюрьма: дышать так, дышать здесь.
В «Грозе в горах» автор описывал, как молнии падали стрелами Саваофа в хребет, а путешественники стали благодарной частицей мира, создававшегося на их глазах. В «Отражении в воде» он размышлял о том, что лишь в спокойных водах можно увидеть отражение каждого листика и облачка.
Петушье пенье приносило успокоение в душу — этот яркий выпев доносил, что в округе благословенный мир и нетревожный покой.
Жизнь и её хрупкость[ред.]
В миниатюре «Утёнок» мальчик держал маленького жёлтого утёнка, который искал свою маму-курицу.
А мы – мы на Венеру скоро полетим... Но никогда! – никогда... мы не составим в колбе... вот этого невесомого жалкенького жёлтенького утёнка…
В «Вязовом бревне» автор описывал, как срубленное дерево пустило зелёный росток — целый будущий вяз, показывая, что оно хочет жить больше людей. Собачка Шарик, которую мальчик держал на цепи с детства, отказалась от костей ради свободы.
Не надо мне, мол, ваших костей, – дайте только свободу!..
В миниатюре «Лиственница» автор восхищался деревом, которое осыпается осенью по соболезности к лиственным, но древесина его — наинадёжная в мире.
Философские размышления о времени и бытии[ред.]
В «Утре» рассказчик размышлял о том, что происходит с душой за ночь — она проходит через чистые пространства и возвращается с первозданной белизной. В эти минуты человек выше самого себя и может что-то несравненное открыть или решить.
В «Завесе» автор сравнивал сердечную болезнь с образом самой жизни — ход её в полной тьме, и неведом день конца. Это благословенное незнание — милостивый дар. В «Лихом зелье» он задавался вопросом, отчего у добрых растений всегда сил меньше, чем у сорняков.
В «Ночных мыслях» описывалось, как за день мысли не успевают дозревать, а ночью возвращаются наперебой. Важно овладеть тёмным потоком и направить его к тому, что здоровит.
Запретные места и власть[ред.]
В миниатюре «Озеро Сегден» автор описывал круглое, как циркулем вырезанное озеро, к которому были заложены все дороги. Над дорогами висел знак запретный — простая немая чёрточка. В сосновой чаще сидели в засаде постовые с турчками и пистолетами. Лютый князь, злодей косоглазый, захватил озеро для себя и своих злоденят.
В «Прахе поэта» рассказывалось о древнем городе Ольгове, где был похоронен Яков Петрович Полонский. Теперь там располагалась зона с вышками и колючей проволокой. Выходной надзиратель рассказывал о том, как разбирали монастырь на кирпичи.
Критика современной цивилизации[ред.]
В «Способе двигаться» автор противопоставлял благородных животных — коня с размётанной гривой, двугорбого верблюда-мудреца, терпеливого ишачка — безобразнейшему творению на резиновых лапах с мёртвыми стеклянными глазами, которое постоянно скрежещет железом и плюёт фиолетовым вонючим дымом.
В «Приступая ко дню» тридцать молодых людей выполняли зарядку на поляне, и издали можно было представить, что они молятся. Никого не удивляет, что человек служит телу, но оскорблены были бы, если бы так служил он своему духу.
В «Колхозном рюкзаке» описывался лубяной плетёный короб, в котором возили молоко и творог в город, а из города — батоны на три семьи.
Память войны[ред.]
В «Старом ведре» рассказчик бродил по Картунскому бору, где сохранились траншеи и блиндажи. У одного блиндажа он наткнулся на старое ведро, которое восемнадцать лет назад сообразительный солдатик приладил переходом от печки в трубу.
Духовное наследие России[ред.]
В «Путешествуя вдоль Оки» автор объяснял ключ умиротворяющего русского пейзажа — он в церквах. Белые и красные царевны на пригорках, стройные колокольни поднимались над соломенной повседневностью и кивали друг другу, поднимаясь к единому небу.
И всегда люди были корыстны, и часто недобры. Но раздавался звон вечерний... Напоминал он, что покинуть надо мелкие земные дела, отдать час... – вечности.
В «На родине Есенина» рассказчик ходил по обычной деревне и дивился: какой слиток таланта метнул Творец в сердце деревенского парня, чтобы тот нашёл столько красоты там, где её тысячу лет топчут и не замечают. В «Городе на Неве» он восхищался тем, что в Петербурге ничего уже нельзя построить — косточки предков слежались в дворцы.
Судьба православных святынь[ред.]
В «Колоколе Углича» описывался двадцатипудовый колокол, наказанный за то, что возвестил о смерти царевича Димитрия. Его лишили языка, били плетьми и сослали в Тобольск. Когда рассказчик ударил в него, возник дивный гул, который длился полминуты, не теряя красочного многозвучья.
В «Колокольне» автор рассказывал о калязинской колокольне, которая стояла из воды после затопления древнего города. Собор взорвали, а колокольню почему-то не доспели свалить. Она стоит как надежда и молитва: не попустит Господь всю Русь до конца утопить.
В «Молнии» рассказывалось о том, как молния расколола липу среди высочайших сосен, прошла повдоль ствола через её живое нутро. Так и людей иного постигает удар кары-совести — черезо всё нутро напрострел и черезо всю жизнь вдоль.
Человеческие страсти и пороки[ред.]
В «Костре и муравьях» автор бросил в костёр гнилое брёвнышко, населённое муравьями. Многие спаслись, но странно — они не убегали от костра, а какая-то сила влекла их назад, к покинутой родине, и они погибали там.
Какое это мучительное чувство: испытывать позор за свою Родину.
В «Позоре» автор описывал мучительное чувство стыда за Родину, находящуюся в равнодушных или скользких руках. Это постоянный неотступный гнёт, с которым просыпаешься и засыпаешь. В «Мы-то не умрём» говорилось о том, как люди стали бояться мёртвых и смерти, закатывают кладбища под стадионы.
Духовная дисциплина и рост[ред.]
В «Сумерки» описывался южный обычай сумерничанья — люди садились тихо на завалинки и подолгу молчали. Овладевало чувство чего-то единого, что тихо спускалось с гаснущего неба — глубокая серьёзность жизни, её нерастеребленный смысл.
В «Поминовении усопших» говорилось о высокой мудрости этого обычая. Молитва за души усопших перекидывает неосязаемую арку вселенского размаха от нас к ним. Сосредоточась, можно вдохнуть их отзыв и послать им своё земное тепло в обмен.
Вера и смерть[ред.]
В «Старении» автор вспоминал греческого поэта в лагере, который был обречён, но не боялся смерти.
Поэт объяснял, что прежде чем наступает смерть, в человеке происходит внутренняя подготовка — он созревает к ней. Старение — не наказание Божье, в нём своя благодать и тёплые краски. Тепло видеть возню ребятишек, сладок краткий перерыв сознания, есть наслаждение духа в ограничении поедания.
Ясное старение – это путь не вниз, а вверх. Только не пошли, Бог, старости в нищете и холоде.
В миниатюре говорилось о том, что какой неотъёмный клад — воспоминания, и живой отрывок их посещает каждый день при медленном переходе от ночи ко дню.
Молитвы[ред.]
Цикл завершался двумя молитвами. В «Молитве» автор обращался к Господу с благодарностью за лёгкость жизни и веры. Когда расступается в недоумении или сникает ум, когда умнейшие люди не видят дальше сегодняшнего вечера, Бог снисылает ясную уверенность, что Он есть и позаботится, чтобы не все пути добра были закрыты.
На хребте славы земной автор с удивлением оглядывался на путь через безнадёжность, откуда смог послать человечеству отблеск лучей Божьих. Сколько надо будет ещё отразить — Бог даст, а сколько не успеет — значит, определил это другим.
Пока можно ещё дышать после дождя под яблоней – можно ещё и пожить!
В «Молитве о России» автор молился Отцу Всемилостивому о многострадной Россиюшке, чтобы не покинул её в ошеломлении нынешнем, в израненности и обнищании. Он просил не дать ей пресечься, не стать больше быть. Сколько прямодушных сердец и талантов поселил Бог в русских людях — не дай им загинуть, не послуживши во имя Его. Из глубин беды — вызволи народ свой неукладный.
Так завершался цикл «Крохотки» — глубоким духовным призывом о спасении России и её народа, объединяя все темы: красоту природы, хрупкость жизни, память о прошлом и веру в будущее.