Карась-идеалист (Салтыков-Щедрин)

Материал из Народного Брифли
Перейти к:навигация, поиск
Этот пересказ опубликован на Брифли.


Карась-идеалист
1884 
Краткое содержание сказки
из цикла «Сказки»
Микропересказ: Карась рассуждал о свободе и равенстве для всех рыб, он считал, что знает слова, способные перевоспитать даже щуку. Встретившись со щукой, он сказал ей эти слова, и та от удивления съела его.

Карась спорил с приятелем-ершом о том, «что можно на свете одною правдою прожить». Ёрш же утверждал, что нельзя обойтись без того, чтобы слукавить. Карась негодовал и называл это подлостью, а ёрш предрекал: «Вот ужо увидишь!»

Обычно караси — смирные, склонные к идеализму рыбы, за что их очень любят монахи. Лежит карп на дне реки, в иле, питается микроскопическими ракушками — «полежит-полежит, да что-нибудь и выдумает. Иногда даже и очень вольное». Но поскольку караси мыслей своих не раскрывают, то в политической неблагонадёжности их не подозревают, а ловят исключительно из-за вкусного мяса.

Ёрш — рыба колючая, «уже тронутая скептицизмом», нервная и злопамятная. Ловят ершей исключительно ради вкусного бульона.

Неизвестно, как сошлись две такие разные рыбы, но стали они встречаться и спорить каждый день. Карась верил в гармоничное и мирное будущее для всех рыб и был убеждён, что счастье «рано или поздно сделается общим достоянием».

Карась рассуждал о том, что основой жизни является добро, а не зло, об общих правах для всех рыб и о том, что рыбам надо сговориться между собой и перестать питаться себе подобными. Скептик ёрш, считавший, что в мире царят тьма и невежество, ехидно напоминал о щуке, которая заплывала недавно в их заводь и интересовалась, водятся ли здесь караси.

Для карася щука была мифическим существом, которым пугают непослушных детей, да и об ухе он никогда не слышал. Он считал, что щука не имеет права глотать его без объяснений и вины, и собирался спросить у неё при встрече, «что такое добродетель и какие обязанности она в отношении к ближним налагает». Карась был искренне уверен, что щуки «к голосу правды не глухи», и услышав эти магические слова, щука его не съест.

Напрасно ёрш твердил, что едят не в качестве наказания, а потому, что есть хочется и так устроен мир, — карась не хотел его слушать. Заводь, где жили приятели, была тихим местом, обо всём можно было говорить безнаказанно, и карась разговорился вовсю.

— Надобно, чтоб рыбы любили друг друга! — ораторствовал он. — Чтобы каждая за всех, а все за каждую — вот когда настоящая гармония осуществится!

В один прекрасный день к карасю явился головаль с известием, что на днях заводь посетит щука. Карасю было предписано явиться «чуть свет ответ держать», но он не испугался — понадеялся на своё «магическое слово», которое укротит самую лютую щуку.

Видя спокойствие приятеля, ёрш начал сомневаться: может, щука и вправду не такая уж и злая и способна услышать доброе слово, а карась, возможно, не такой уж и простофиля. Вот как явится он завтра к щуке, как скажет ей «самую сущую правду», щука проникнется, да и назначит карася начальником над всей заводью.

Щука же, любившая разные диспуты, давно слышала о речах карася и приплыла специально, чтобы его послушать. Выложил ей карась свои размышления о свободе, равенстве и счастье для всех рыб.

…объявится такое общее дело, в котором все рыбы свой интерес будут иметь и каждая свою долю делать будет.

Если рыбы начнут друг за друга стоять, то людям об ухе забыть придётся.

Три дня слушала щука речи карася-идеалиста и назвала его идеи социализмом. Социализм щуке не нравился, работать на общее благо она не хотела, и под конец карась ей надоел. Его арестовали, а на допросе окунь покусал ему хвост и спинной плавник.

На последнюю встречу карась явился сильно потрёпанным, но не сдавшимся. Поглядев щуке в глаза, он сказал «магическое слово» — спросил: «Знаешь ли ты, что такое добродетель?». Щука открыла рот от удивления, машинально втянула в себя воду и нечаянно проглотила карася.

Видевшие это рыбы поспешно сплылись к щуке узнать, не подавилась ли она. А ёрш, давно предвидевший такой конец, заявил: «Вот они, диспуты-то наши, каковы!»

За основу пересказа взято ​издание сказки из собрания сочинений Салтыкова-Щедрина в 20 томах (М.: Худож. лит., 1974).