Очень краткое содержание[ред.]
Подробный пересказ по главам[ред.]
Предисловие[ред.]
Автор вспоминает о трёх фотографиях.
На первой фотографии — мальчик лет десяти в окружении сестёр и братьев улыбается фальшивой, вызывающей неприязнь улыбкой, похожей на гримасу. На второй — этот же мальчик, но уже подросший, в гимназической форме. Его улыбка уже не вызывает отторжение, но всё ещё выглядит искусственной, словно юноша с фотографии не чувствует «вкуса к жизни».
На третьей фотографии голова этого же человека седа, а возраст определить невозможно. Лицо незапоминаемо, бесприметно, что одновременно раздражает, пугает и вызывает омерзение.
Тетрадь первая[ред.]
Ёдзо Ооба родился в большой и богатой деревенской семье.
Он много болел и с ранних лет осознавал, что не вписывается в общество и ничего не смыслит в человеческом предназначении. Ёдзо не мог понять, что доставляет окружающим страдания или делает их счастливыми, какие сны им снятся, о чём они думают. Это беспокоило его, пугало, не давало спать по ночам, сводило с ума.
В конце концов Ёдзо решил стать шутом, надеясь скрыть под этой маской свою истинную сущность и «примириться с… унылым существованием» своей семьи. Он научился виртуозно лгать, однако постоянное ношение маски давалась тяжело. Людская злоба пугала Ёдзо так сильно, что он даже не пытался защищаться или оправдываться, а ещё больше отгораживался ото всех наивным оптимизмом.
Стараясь рассмешить других, он носил тёплый свитер летом, изображал «индейский танец», обмотавшись платком. В школе за хорошую успеваемость и состоятельность семьи Ёдзо начали уважать. Это смутило его и заставило паясничать. Он рисовал карикатуры, писал смешные и дерзкие сочинения и вскоре в школе тоже прослыл шутом.
Примерно в те годы служанки и слуги, работавшие в доме, совратили Ёдзо. Он же, разучившись говорить правду и доверять, никому не пожаловался. Живя вне общества, Ёдзо видел, что люди постоянно обманывают друг друга. женщины чувствовали его отстранённость, одиночество, и это привлекало их.
Тетрадь вторая[ред.]
Ёдзо переехал в Токио, поселился у тётки, с лёгкостью поступил в гимназию и быстро стал любимцем класса. Ему казалось, что он «научился надёжно скрывать своё „я“», но его неожиданно разоблачил Такэити.
Однажды на уроке физкультуры тот заметил, что Ёдзо нарочно упал, и тихо сказал ему об этом. Никто ничего не услышал, но Ёдзо испугался, что Такэити его раскроет, и решил с ним подружиться.
Позвав Такэити в гости, Ёдзо прочистил ватой и спиртом его загноившееся ухо. В ответ на заботу Такэити заметил, что Ёдзо «бабы обожать будут». И правда, женщины благоволили к нему и острее мужчин реагировали на клоунаду, неустанно требуя продолжения, а он считал их загадочными.
Двоюродные сёстры любили заходить к Ёдзо в комнату, чтобы поболтать и подурачиться, что приводило его в неописуемый ужас. Но всё же пророчество тогда ещё не расцвело в полную силу.
Однажды Такэичи принёс Ёдзо книгу, как он выразился, с «приведением» — автопортретом Ван Гога.
«И мне хотелось бы писать такие приведения…» — вырвалось у Ёдзо. Ещё в школе он увлекался рисованием, находя в нём отдушину, возможность выразить свои ощущения. Но лишь сейчас понял, как именно ему стоит рисовать. Он принялся за автопортрет, изобразив истинного себя с вечной тоской в душе. Показал его только Такэичи, который выдал тогда своё второе пророчество — из Ёдзо получится большой художник.
Ёдзо перебрался в Токио, по настоянию отца поступив в гимназию, хотя сам хотел идти в художественное училище. Недолго прожив в общежитии, он съехал на отцовскую дачу в Уэно-Сакураги, получив диагноз инфильтрат в лёгких. Усиленно паясничая на учёбе, дома он обычно читал и рисовал. В тайне от отца он посещал студию художника Синтаро Ясуды, где познакомился и подружился с Масао Хорики, который научил его пить сакэ, развлекаться с проститутками, закладывать вещи в ломбард и разглагольствовать о левых идеях.
Хорики был старше Ёдзо на шесть лет и закончил частное училище изящных искусств. Он быстро взял шефство над другом, помогая ему освоить навыки проживания в Токио. Ёдзо считал Хорики глупцом, но с ним было интересно развлекаться.
Ёдзо зачастил к проституткам, находя в компании, как он считал, этих умственно отсталых, покой и освобождение от вечного страха перед людьми. Словно уловив эту близость к женщинам, другие девушки так же стали липнуть к нему. Ёдзо был с ними холоден и в итоге, не выдержав, перестал ходить к проституткам, переключившись на коммунистические чтения. Говорили там сплошь азбучные истины, но коммунистический кружок привлекал Ёдзо не идеями — ему импонировал дух подполья. Он часто и успешно выполнял разные поручения товарищей по кружку.
Тем временем отец продал дачу, и Ёдзо пришлось снять комнатку в квартале Морикава, что ударило по его кошельку. Учёбу и живопись он практически забросил, занимаясь лишь работой в кружке, где стал начальником опергруппы, и распитием сакэ с Хорики. Но кружок требовал всё больших усилий, и Ёдзо его оставил, сосредоточившись на выпивке.
Тогда же он познакомился с официанткой Цунэко из кафе на Гиндзе. К этому моменту Ёдзо осмелел настолько, что сам без Хорики поехал в кафе и пил там, имея всего десять йен в кармане, на деньги той самой официантки. Цунэко успокоила и сразу расположила к себе Ёдзо, раскрывшего перед ней самые мрачные стороны своей жизни. Она была родом из Хиросимы, замужем, но муж её сидел в тюрьме.
Однажды Ёдзо зашёл к ней в кафе вместе с Хорики, они сильно напились и поссорились. Ёдзо не помнил всего, но не упустил того, как ужасно Хорики вёл себя с девушкой. Очнулся Ёдзо у Цунэко дома, где она и предложила ему совершить двойное самоубийство, утопившись в море. Ёдзо выжил, а Цунэко умерла.
Поднялась шумиха, от Ёдзо отреклась семья. Просидев какое-то время в полиции, после ряда допросов он перешёл под опеку поручителя в Йокогаме до окончания разбирательств.
Тетрадь третья[ред.]
Поручителем стал отцовский прихвостень по прозвищу Палтус. Он выделил Ёдзо крошечную комнатушку в своём доме, за что получал скромное довольствие, высылаемое братьями тайно от отца. Из гимназии Ёдзо отчислили. Палтус запретил ему выходить из дома. Суд всё откладывался.
В семье решили, что дадут денег Ёдзо, если он захочет продолжить учёбу. Палтус, подводя к этому, поинтересовался у Ёдзо, чего он сам хочет. Но тот, не зная правильного ответа, рассказал про рисование, а на следующий день ушёл к Хорики за советом. Друг встретил его отнюдь не радушно, а получив телеграмму от Палтуса, вообще отправил обратно домой.
Домой Ёдзо так и не вернулся, поселившись у Сидзуко, с которой в тот день познакомился у Хорики. Единственной его обязанностью было сидеть днём с её пятилетней дочкой Сигэко, и вскоре Ёдзо стала тяготить жизнь альфонса. Сидзуко нашла ему подработку — рисовать комиксы в редакции детского журнала, где работала сама. Но чем больше Сидзуко опекала Ёдзо, тем сильнее тот начинал хандрить, чувствуя себя безвольным перед ней.
Как ни в чём не бывало объявился Хорики. Ёдзо пил, вёл себя вызывающе в барах, закладывал вещи Сидзуко. Поняв, что приносит ей и Сигэко лишь несчастье, он ушёл, поселившись у Мадам.
Мадам была хозяйкой бара в Кебаси. В ту пору у Ёдзо начала исчезать настороженность к людям. После чашки сакэ он мог подойти к завсегдатаем бара и начать разглагольствовать об искусстве.
Год он только рисовал комиксы в различных третьесортных журналах и выпивал. А затем в его жизни проявилась восемнадцатилетняя Ёсико, торговавшая табаком в киоске напротив бара. Всякий раз она уговаривала Ёдзо не пить. Он как бы в шутку сказал, что бросит, если Ёсико выйдет за него, и она согласилась. Они поженились, а мадам, проявив благородство, помогла молодожёнам снять комнату в Цунэдзи на берегу реки Сумида.
Ёдзо бросил пить и наслаждался семейной жизнью, чувствуя, что наконец становится как все. Но в очередной раз объявившийся Хорики снова стал таскать его по барам и гостям. Они дружили, как и прежде, непрестанно подкалывая друг друга. Но, однажды, препираясь дома у Ёдзо, застали ужасную картину: Ёсико насиловал один из заказчиков комиксов.
Проблема была не в том, что он не мог простить жену, а в том, что она пострадала из-за своей доверчивости — того самого качества, к которому Ёдзо стремился всю жизнь.
Как-то, придя домой, он нашёл смертельную дозу снотворного, припрятанного Ёсико, и выпил её сам. Пробыв три дня при смерти, он пришёл в себя и вернулся к напуганной жене. Здоровье и внешний вид Ёдзо становились всё хуже, один раз он даже упал на улице и кашлял кровью. Зайдя в аптеку за лекарствами, он купил морфий и постепенно пристрастился. Дошёл до того, что ради морфия рисовал и продавал порнографию, вступал в связь с калекой-аптекаршей.
Он увеличивал дозу, пока не остался единственный выход — смерть. В отчаянии Ёдзо написал отцу о своём состоянии, но вместо ответа явились Палтус и Хорики, которые отвезли его в психбольницу.
Через три месяца лечения за Ёдзо приехал старший брат. Сообщив, что отец скончался, он перевёз Ёдзо в деревню, купил старый дом и даже нанял пожилую служанку. Ёдзо согласился на всё, смерть отца ошеломила его, опустошила и привела к апатии. Он окончательно уверился в своей неполноценности, утратив даже способность страдать.
В 27 лет его голова была почти бела.
Послесловие[ред.]
Автор поясняет, что не знаком с героем лично, но встречал описанную в тетрадях мадам, посещая её бар в Токио. Писатель столкнулся с ней в Фунабаси, где мадам и отдала ему записи, решив, что они пригодятся для романа. Лет десять назад Ёдзо прислал ей их в конверте без обратного адреса. Где он теперь и жив ли вообще — неизвестно.
За основу пересказа взято издание повести в переводе В. В. Скальника (Санкт-Петербург: Гиперион, 2020).