Запретный плод (Искандер)
Очень краткое содержание[ред.]
Советский Союз, предположительно 1950-е годы. В семье мальчика-рассказчика по восточному обычаю никогда не ели свинину. Запрет порождал у него пламенную мечту попробовать запретный продукт, но он никогда не нарушал принятого порядка.
Во дворе жила медсестра тётя Соня с мужем дядей Шурой. Однажды, когда рассказчик сидел у них в гостях, пришла его сестра. Дядя Шура предложил ей бутерброд со свиным салом, и она, немного поломавшись, съела его с явным удовольствием. Рассказчик был возмущён её поступком.
На следующий день за обедом мальчик хотел рассказать о проступке сестры, но отец был не в настроении. Когда отец раздал детям по три новые тетради, рассказчик обиделся на такую уравниловку, ведь он, в отличие от брата-лоботряса и сестры, хорошо учился. Увидев у сестры лишнюю промокашку, он не выдержал и выдал её отцу: "Она вчера ела сало".
В следующее мгновение отец схватил меня за уши, тряхнул мою голову и, словно убедившись, что она не отваливается, приподнял меня и бросил на пол. Я успел ощутить просверкнувшую боль и услышал хруст вытягивающихся ушей.
Отец впервые наказал мальчика, и тот на всю жизнь понял, что никакой высокий принцип не может оправдать подлости и предательства, которые всегда являются лишь проявлением зависти.
Подробный пересказ[ред.]
Деление на главы — условное.
Запрет на свинину в мусульманской семье[ред.]
В семье рассказчика, как и во многих мусульманских семьях, строго соблюдался запрет на употребление свинины. Взрослые не ели её сами и детям категорически запрещали, хотя другие заповеди Магомета, например, касающиеся алкоголя, нарушались довольно часто.
По восточному обычаю, в нашем доме никогда не ели свинину. Не ели взрослые и детям строго-настрого запрещали. Хотя другая заповедь Магомета - относительно алкогольных напитков - нарушалась безудержно.
Мечты о запретном лакомстве[ред.]
Запрет только усиливал желание мальчика попробовать запретный плод. Он мечтал о свинине, подолгу стоял у витрин магазинов, разглядывая колбасы, и представлял их вкус. Позже, когда он всё-таки попробовал колбасу, то удивился, насколько точно угадал её вкус в своих фантазиях.
Запрет порождал пламенную мечту и ледяную гордость. Я мечтал попробовать свинину. Запах жареной свинины доводил почти до обморока. Я долго простаивал у витрин магазинов и смотрел на потные колбасы.
В детском саду, когда подавали плов со свининой, мальчик вылавливал куски мяса и отдавал их товарищам. Он испытывал не только муки соблазна, но и удовольствие от самоотречения, чувствуя своё превосходство над сверстниками. Ему нравилось быть носителем некой тайны, недоступной окружающим.
Сестра нарушает запрет в доме тёти Сони[ред.]
В их дворе жила медсестра тётя Соня, которую все считали доктором. Она была пожилой женщиной с коротко остриженными волосами и лицом, застывшим в давней скорби. Говорила всегда тихим голосом, словно давно поняла, что в жизни нет ничего, из-за чего стоило бы громко разговаривать.
Семьи были в хороших отношениях. Мама рассказчика говорила, что тётя Соня спасла мальчика от смерти, когда он тяжело болел. По вечерам тётя Соня часто приходила к ним и рассказывала о своём первом муже, погибшем в гражданскую войну. Когда она доходила до момента, где находила тело мужа среди убитых, то начинала плакать, и вместе с ней плакали мама и старшая сестра рассказчика.
Муж тёти Сони, дядя Шура, очень нравился мальчику. Это был мужчина с чёрной кудлатой головой, крепкими руками и доброкачественной сутулостью. Вечерами он чинил соседям различную технику, а тётя Соня подтрунивала над ним, хотя в её голосе мальчик улавливал скрытую гордость.
Однажды, когда мальчик сидел у них, пришла его сестра. Тётя Соня накрыла на стол, нарезала розовое сало, поставила горчицу и разлила чай. Дядя Шура положил на хлеб несколько ломтей сала и подал сестре. Поломавшись, она взяла бутерброд и стала есть, к возмущению рассказчика.
Попытка шантажа и семейный обед[ред.]
Мальчик внимательно наблюдал за сестрой, замечая, как она наслаждается запретной едой. Она ела бутерброд, оставляя на конец самый толстый кусок сала, и при этом рассказывала историю про брата, чтобы отвлечь внимание от своего проступка. Рассказчик был возмущён её поведением и ушёл домой, отказавшись от угощения.
Неровно нарезанные ломти сала были тоньше с того края, где она откусывала, - вернейший признак того, что она получала удовольствие, потому что все нормальные дети, когда едят, оставляют напоследок лучший кусок.
На следующий день за семейным обедом мальчик собирался рассказать о проступке сестры, но отец был не в духе из-за проблем на работе, и рассказчик решил отложить разоблачение. Вместо этого он начал мучить сестру намёками, раскрывая рот, будто собираясь что-то сказать, но говоря другое. Сестра то бледнела, то краснела, умоляюще глядя на брата.
После обеда отец раздал детям по три новые тетради. Мальчику показалось несправедливым, что его, почти отличника, приравняли к брату-лоботрясу и сестре, нарушившей запрет. Когда сестра обнаружила в своей тетради лишнюю промокашку, это стало последней каплей.
Наказание отца и урок на всю жизнь[ред.]
Мальчик встал и, обращаясь к отцу, дрожащим голосом сказал: "Она вчера ела сало". В комнате установилась тишина. Почувствовав, что что-то пошло не так, он попытался исправить положение, добавив: "Она вчера ела сало у дяди Шуры".
В следующее мгновение отец схватил его за уши, тряхнул и бросил на пол. Мальчик ощутил боль и услышал хруст вытягивающихся ушей. "Сукин сын! Ещё предателей мне в доме не хватало!" - крикнул отец и, схватив кожаную тужурку, вышел, хлопнув дверью так, что со стены посыпалась штукатурка.
Я на всю жизнь понял, что никакой высокий принцип не может оправдать подлости и предательства, да и всякое предательство - это волосатая гусеница маленькой зависти, какими бы принципами оно ни прикрывалось.
Мальчик был потрясён не столько болью, сколько выражением брезгливой ненависти, с которой отец схватил его за уши. Это был первый и единственный раз, когда отец наказал его. С тех пор прошло много лет. Рассказчик давно ест "общедоступную свинину", но урок не прошёл даром - он понял, что никакой высокий принцип не может оправдать предательство.