Записки на манжетах (Булгаков)
Очень краткое содержание[ред.]
Кавказ, период Гражданской войны. Молодой писатель заболел возвратным тифом с температурой до 41 градуса.
После выздоровления он работал в подотделе искусств вместе с беллетристом Юрием Слезкиным. В июне на собрании местных поэтов один докладчик обвинил Пушкина в камер-юнкерстве и предложил выкинуть его в печку. Рассказчик не выдержал.
И я выступил, чтоб меня черти взяли! Три дня и три ночи готовился... Я кулаком грозил чёрной ночи.
Он разгромил докладчика, но после этого стал изгоем — его называли «волком в овечьей шкуре» и выгнали с должности. Голод достиг предела. Рассказчик с помощником присяжного поверенного написал пьесу из местной жизни за семь дней. Пьеса была бездарной, но её купили за 200 тысяч. На эти деньги он смог добраться до моря, а затем решил вернуться в Москву.
Москва, конец 1921 года. Рассказчик устроился секретарём литературного отдела (Лито) в огромном здании на 432 комнаты. Литературой в Республике занимались всего три человека: старик-заведующий в папахе, его молодой помощник и рассказчик. В Лито не было ни стульев, ни столов, ни чернил. Рассказчик организовал работу отдела, привлёк поэтов и журналистов. О жаловании не было слуху 22 дня — он продал все вещи с голоду. Получив деньги, неосторожно объелся и заболел. Затем Лито ликвидировали, и рассказчик последним покинул отдел, потушив лампу. С неба повалил снег, в дни сокращений Москва была ужасна.
Автобиографические записки показали путь писателя через болезни, голод и унижения к пониманию своего призвания.
Подробный пересказ по частям и главам[ред.]
Названия для глав 1 и 13 первой части — условные.
Михаил Булгаков посвятил свои автобиографические записки всем страждущим литераторам:
Плавающим, путешествующим и страждущим писателям русским
Часть 1[ред.]
Глава 1. Болезнь и катастрофа[ред.]
В редакции газеты сотрудник покойного «Русского слова» получил телеграмму о катастрофе. Он тут же начал писать фельетон и заговорил о своих планах бежать в Италию, где у него были деньги в банке Credito Italiano. Рассказчик почувствовал недомогание - второй день болела голова, появился холодок в спине и жар.
Дома рассказчик лёг на тахту, но температура поднялась до 38,9. Врач диагностировал возвратный тиф. Болезнь протекала тяжело - температура достигала 41 градуса, больной бредил, видел леса и монастыри, вспоминал Мельникова-Печерского. Ухаживала за ним Лариса Леонтьевна.
Глава 2. Что мы будем делать?![ред.]
После выздоровления к рассказчику пришёл беллетрист Юрий Слезкин, лысый после тифа, в рваной одежде и обмотках. Они обсуждали слухи о том, что город будут грабить ингуши или осетины. Хозяйка дома волновалась, но Слезкин предложил открыть подотдел искусств с различными секциями - изо, лито, фото, тео.
Глава 3. Лампадка[ред.]
Ночью рассказчик не мог спать, горел в жару. На улице стреляли. В бреду он видел Слезкина, строящего фотографические ящики, скачущих ингушей. После укола морфия видения исчезли, и лампадка мирно светила божественным глазком, напевая хрустальным голосом: «Ма-а-ма. Ма-а-ма!»
Глава 4. Вот он — подотдел[ред.]
Подотдел искусств разместился в гулком здании. В комнате стояли сломанные столы, работали барышни с фиолетовыми губами. Писатель в центре создавал подотдел из хаоса. Рассказчик стал заведующим литературной частью. Приходили актёры, требуя денег, появился загадочный человек в сером френче, который всех пугал. Пришла поэтесса в чёрном берете с чулками винтом, принесла стихи про динамо-снаряд в сердце.
Глава 5. Камер-юнкер Пушкин[ред.]
В цехе местных поэтов один из них прочитал доклад, разгромив Гоголя и Достоевского, а затем обещал специальный доклад о Пушкине. В июньскую ночь он обвинил Пушкина в камер-юнкерстве, холопской стихии и псевдореволюционности, предложив выкинуть его в печку. Рассказчик не выдержал и выступил оппонентом, три дня готовясь к защите Пушкина. Он разгромил докладчика, но после этого стал изгоем - его называли «волком в овечьей шкуре» и «буржуазным подголоском». Он потерял должность и сидел на чердаке, вздрагивая от ночных звонков.
Глава 6. Бронзовый воротник[ред.]
Из Тифлиса приехал второй поэт в бронзовом воротничке, который выступал в живом журнале. Беллетриста Слезкина выгнали, несмотря на его всероссийское имя и беременную жену, а новый поэт занял его место. Так закончилась эпоха изо, мизо и денег за ковер.
Глава 7. Мальчики в коробке[ред.]
Рассказчик с Юрием сидели на балконе под звёздным небом. В комнате у Слезкина родился сын, которого положили в коробку на окно - он пищал всю ночь. Горы замкнули их в чужом городе, далеко на севере остались родные равнины. Когда писк затихал, они шли в клетку, ели помидоры и чёрный хлеб, пили гнусную водку араки. Ночью писатель читал рассказчику свою новую повесть - больше некому было её слушать. До рассвета они шептались, читали стихи Пушкина, которые смягчали озлобленные души.
Глава 8. Сквозной ветер[ред.]
Приехал Николай Николаевич Евреинов в обычном белом воротничке, проездом из Петербурга. Он рассказывал о приключениях - сидел без денег, вещи украли. Вечером у Слезкина он исполнял «Музыкальные гримасы» - играл, как слон на рояли, изображал влюблённого настройщика, диалог между булатом и златом. Цех поэтов лежал от смеха.
Сквозняк подхватил писателей - они летели как листья. Рюрик Ивнев ехал из Тифлиса в Москву, другой поэт - из Москвы в Тифлис. Осип Мандельштам вошёл в пасмурный день, держа голову высоко как принц, спросил о покупке рукописей и сразу уехал. Пильняк ехал в Ростов с мучным поездом в женской кофточке. Серафимович приехал с севера с усталыми глазами и глухим голосом, читал доклад о литературе, рассказывал о Толстом.
Глава 9. История с великими писателями[ред.]
Декоратор нарисовал Чехова с кривым носом в чудовищном пенсне. Рассказчик читал статью о чеховском юморе, но в голове было мрачно от голода. Публика не улыбалась, но актёры спасли вечер «Хирургией» и рассказом о чихнувшем чиновнике. Решили провести пушкинский вечер. Художница Марья Ивановна нарисовала портрет, но получился Ноздрев с наглыми выпуклыми глазами и разными бакенбардами. Когда раскрылся занавес, публика решила, что будет пушкинский юмор, и хохотала. Когда Сальери отравил Моцарта, зал кричал «Bis!» Дебошир в поэзии написал в газете разгромную статью, обвинив столичных литераторов в попытке развратить публику. Вечера запретили.
Глава 10. Портянка и черная мышь[ред.]
Голодный, рассказчик шёл поздним вечером по лужам в рваных ботинках. Вместо неба висела огромная портянка. Он бормотал строки о Пушкине, сходя с ума от отчаяния. Тень от фонаря была в цилиндре, хотя на голове была кепка - цилиндр он продал с голодухи. В сердце поселилась чёрная мышь, но он не собирался нести на базар сердце и мозг, хоть и издохни.
Глава 11. Не хуже Кнута Гамсуна[ред.]
Я голодаю... Простыню или пиджак?.. О жаловании ни слуху ни духу... 12 таблеток сахарину, и больше ничего...
Голод достиг предела. Рассказчик размышлял, что продать - последнюю простыню или пиджак.
Глава 12. Бежать, бежать![ред.]
Помощник присяжного поверенного из туземцев предложил рассказчику написать пьесу из местной жизни. Они писали вместе у круглой печки, жена поверенного давала им винегрет и чай с сахарином. Через семь дней трёхактная пьеса была готова.
Перечитав пьесу ночью, рассказчик заплакал от её бездарности. Он хотел разорвать рукопись, но остановился, поняв истину:
Написанное нельзя уничтожить! Порвать, сжечь... От людей скрыть. Но от самого себя — никогда! Кончено! Неизгладимо.
В туземном подотделе пьеса произвела фурор, её купили за 200 тысяч. На спектакле чеченцы, кабардинцы и ингуши кричали, когда наездники схватили пристава. На сто тысяч можно было выехать через море в Париж.
Глава 13. Побег на юг[ред.]
Рассказчик добрался до моря - Цихидзири, Махинджаури, Зелёный Мыс. Цвели магнолии с белыми цветами величиной с тарелку, росли бананы и пальмы. Море пело у гранитной глыбы, солнце погружалось в воду. На голышах он лежал как мёртвый от голода и слабости. Ночью из-за мыса шёл пароход «Полацкий» на Золотой Рог. Он видел поэта, который продавал шляпу на базаре - у него украли деньги, и он три дня не ел. Приехал новый заведующий, который заявил, что не нужны больше «Горе от ума» и «Ревизор», а нужны свои пьесы.
Кто растолкует мне остальные?! На обточенных солёной водой голышах лежу как мёртвый. От голода ослабел совсем.
Глава 14. Домой[ред.]
Рассказчик продал шинель и решил ехать домой. Жизнь была погублена, но он больше не мог оставаться на юге. Запас сил имел предел, он был голоден и сломлен, но решил добираться в Москву - по морю, потом в теплушке, а если не хватит денег, то пешком.
Домой. По морю. Потом в теплушке. Не хватит денег — пешком. Но домой. Жизнь погублена. Домой!.. В Москву! В Москву!! В Москву!!!
Прощаясь с югом, он навсегда запомнил Цихидзири, Махинджаури и Зелёный Мыс.
Часть 2[ред.]
Глава 1. Московская бездна. Дювлам[ред.]
Поезд прибыл в Москву ночью. В бездонной тьме гремел Интернационал. Рассказчик помог курсистке-медичке нести три пуда муки. На мосту он увидел афишу «Двенадцатилетний юбилей Владимира Маяковского» и представил себе юбиляра - маленького лысенького человека в очках, который готовит котлеты на примусе. Папа с семьёй разгружал воз, отсчитывая: «Сало... так, масло... так, белая, чёрная... так». Рассказчик понял, что будут ещё бури, но папа не умрёт - он бессмертный гражданин Иван Иваныч Иванов.
Глава 2. Дом № 4, 6-й подъезд, 3-й этаж, кв. 50, комната 7[ред.]
Рассказчик направился в колоссальное здание по бумажке, вывезенной из горного царства. В 6-м подъезде он нашёл квартиру 50 с загадочной надписью «Худо». В передней стоял ящик с бумагой и крышка от рояля. В полутёмной комнате женщины курили, стучала машинка, кто-то произнёс: «Мейерхольд». Он нашёл дверь с табличкой «Ли...» - это было Лито. Представил себе ковры, шкафы с книгами, в кресле Горького или Брюсова с Белым. Но ручка осталась в руках, и он не мог войти.
Глава 3. После Горького я первый человек[ред.]
В комнате оказались плетёный стул, пустой стол, шкаф с оторванными дверцами и два человека. Старик в папахе и дырявой шинели оказался заведующим.
Молодой в пенсне и белых обмотках был его помощником.
Рассказчик показал рекомендательную бумажку. Старик тут же написал: «Прошу назначить секретарем Лито», и рассказчик полетел наверх к начальству. Там ему черкнули: «Назн. секр.» Молодой дал ему четверть пайка - фунтов пять гороху.
Глава 4. Я включаю Лито[ред.]
В конце 1921 года литературой в Республике занимались 3 человека: старик, молодой и рассказчик. В Лито не было ни стульев, ни столов, ни чернил, ни книг. Рассказчик достал конторку красного дерева, стул, чернила и печальную барышню-делопроизводителя.
Барышня рыдала - оказалось, она по ошибке вышла замуж за бандита Сеньку Момент. Рассказчик понял, что Лито не включено в общую работу, и добился получения бумаг и машинки. Лито зацепилось за общий ход.
Глава 5. Первые ласточки[ред.]
Стали приходить поэты. Первым пришёл озябший Шторн, потом кудрявый жизнерадостный Скарцев, затем мрачный сибиряк в очках. Появился поэт Саша в хорошем пальто и котиковой шапке, который сразу спросил: «Деньги будут?» Пришёл король репортеров в золотых очках. В штатах полагалось 18 человек. Рассказчик мечтал о Брюсове, Белом, Горьком, Вересаеве, но никто из них не являлся. Приходивших он назначал инструкторами.
Глава 6. Мы развиваем энергию[ред.]
Сверху пришла бумага с требованием срочно представить лозунги. Теоретически нужно было собрать тысячи лозунгов со всей страны, но практически их писали сами сотрудники Лито. Каждый написал по 5-6 лозунгов, король репортеров - 19. Комиссия справедливо приняла у каждого по 3 лозунга, заплатив по 45 тысяч. На полученные деньги рассказчик купил пирог с мясом на Трубе, сахарин и два фунта белого хлеба.
Глава 7. Неожиданный кошмар[ред.]
Опоздав на службу на два часа, рассказчик обнаружил, что комната пуста - не было ни столов, ни машинки, ни проводов. Ему показалось, что он сходит с ума. Над соседней дверью загорелась огненная надпись из гоголевского «Носа». Женщины сказали, что Лито совсем не здесь, а на Волхонке. Рассказчик решил идти к Разумихину - забыть всё и жить на полу у друга как душевнобольной. Но последняя надежда заставила его искать Лито по всему зданию с его 432 комнатами.
Глава 8. 2-й подъезд, 1-й этаж, кв. 23, ком. 40[ред.]
У второго подъезда рассказчик встретил Шторна, который объяснил, что Лито переселили во второй подъезд за час до его прихода. На их место пришла секция Музо. Никто не оставил записки на двери - все надеялись, что женщины скажут. Но эти женщины из-под носа могли украсть что угодно.
Глава 9. Полным ходом[ред.]
Получив новую комнату, рассказчик почувствовал прилив жизни. В Лито ввинтили лампу, появились вторая барышня-делопроизводитель и журналистка - смешливая, хороший товарищ. Из провинции стали присылать рукописи. С юга приехал молодой журналист, и работа закипела. Лито было полно, и грянула работа.
Глава 10. Деньги! Деньги![ред.]
О жаловании не было ни слуху ни духу. У рассказчика осталось только 12 таблеток сахарину. Он поднялся к барышням проверить ведомость, но мадам Крицкая сказала, что она затерялась. Оказалось, что никто из сотрудников Лито не проведён приказом, даже сам заведующий-старик. Рассказчик написал 113 анкет, но все затерялись. Через три дня всех восстановили, написали новые ведомости. Прошла неделя поисков печатей и подписей. Рассказчик продал простыню. От составления ведомости до получения денег из кассы прошло 22 дня и 3 часа. Дома было чисто - ни куртки, ни простынь, ни книг. Всё продал с голодухи.
Глава 11. О том, как нужно есть[ред.]
Получив деньги, рассказчик неосторожно объелся - ел борщ с мясом, три фунта хлеба, огурцы, пил чай с сахаром. Заболел и видел во сне, что он Лев Толстой в Ясной Поляне, но требует мяса и водки вместо вегетарианского обеда. Проснулся больной с нехорошими глазами. Он давал совет: при появлении блеска в глазах нужно занимать деньги у буржуа и есть, но постепенно. В первый день - бульон и немного хлеба. Голодающему писателю не следует подражать Кнуту Гамсуну - нужно идти к тем, кто живёт в семи комнатах, и обедать.
Глава 12. Гроза. Снег[ред.]
В воздухе нависло что-то грозное. Старик сообщил, что против него интрига, но потом заявил, что разбил её. Однако пришла бумага о ликвидации Лито. Как капитан с корабля, рассказчик сошёл последним - приказал подшить дела и сдать, потушил лампу. С неба повалил снег, затем дождь. В дни сокращений Москва была ужасна. В других квартирах страшного здания тоже кого-то высаживали.
Но: мадам Крицкая, Лидочка и котиковая шапочка остались.