У титулярного советника Михаила Петровича Кувалдина умерла жена — Анна Львовна. К этому моменту супруги уже некоторое время жили раздельно, так как Анна Львовна не смогла простить мужу измену.
Родственники Анны Львовны послали Аристарха Ивановича Пискарева сообщить Кувалдину о смерти жены, при этом попросили подготовить Михаила Петровича к тяжелой новости, так как он «болезненный» человек.
Пискарев пошел в правление дороги, где служил Кувалдин, и застал его за работой. Полковник сказал, что зашел мимоходом, и заговорил о том, как замечательно быть вдовцом и вести холостую жизнь.
Затем Пискарев добавил, что Кувалдин, пока был холост, на человека похож был, а в браке захирел, что жена его осрамила, так что и жалеть ее нечего. Кувалдин возразил, что он сам виноват в их разрыве.
Пискарев продолжил говорить о том, какой скверный характер у жены Кувалдина, и назвал ее «покойницей». Кувалдин удивился, что Пискарев так назвал его жену.
Аристарх Иванович покраснел и стал отрицать, что сказал «покойница». После чего продолжил рассуждать о том, какая Анна Львовна невыносимая женщина, и что хорошо бы было, если она развязала Кувалдина. Михаил Петрович ответил, что «любовь – не волос, не скоро ее вырвешь».
Пискарев сказал, что не любил Анну Львовну, что Кувалдин кроме ехидства от нее ничего не видел, и добавил «Царствие ей небесное!».
Кувалдин заметил, что Пискарев проговорился во второй раз, побледнел и спросил, умерла ли его жена. Аристарх Иванович ответил, что никто не умирал, но покойницу он не любил.
Михаил Петрович продолжил настаивать, чтобы Пискарев сказал, умерла ли его жена. Тот начал кашлять, бормотать «уж так и умерла», потом произнес, что все помрем, и ей, стало быть, надо.
Кувалдин начал плакать и уточнил, в каком часу это случилось, попросил не щадить его.
Пискарев принялся уверять друга, что Анна Львовна жива, что он заходил к ней, а она с теткой бранилась, пока отец Матвей панихиду служил. Михаил Петрович спросил, какую панихиду. Аристрах Матвеевич ответил, что панихида была вместо молебствия, а потом сказал, что и вовсе не было ничего. На этом месте Пискарев запутался, встал и, отвернувшись к окну, начал кашлять.
Кувалдин начал нервно ходить вокруг стола и теребить бородку, говоря, что Пискарев его морочит и спрашивая, к чему вся эта дипломатия. Попросил сказать прямо, умерла ли Анна Львовна.
На это Аристарх Иванович пожал плечами и сказал, что не померла, а так…
Кувалдин полминуты глядел на Пискарева, потом упал в кресло и залился плачем. Аристрах Матвеевич нахмурился, растопырил руки, начал говорить, что не нужно реветь, что Анна Львовна живехонька, а доктора говорят, что еще есть надежда. Предложил вместе к ней съездить, при этом добавил, что они как раз поспеют к панихиде, но тут же исправился, что не к панихиде, а к обеду.
Пискарев ушел из правления и вернулся на квартиру покойницы. В отчаянии схватил себя за волосы и сказал родственникам Анны Львовны, чтобы они сами шли и сообщали Кувалдину такие известия, а он — «ни за какие коврижки».
За основу пересказа взято издание рассказа из собрания сочинений Чехова в 30 томах (М.: Наука, 1983).