Деление на главы — условное.
Смерть жены Кувылдина[ред.]
У Михаила Петровича Кувылдина умерла жена.
Кувылдин изменил жене. Та не простила измены и поселилась отдельно, хотя советник на коленях просил прощения. Друзья и родственники не знали, как сообщить Кувылдину о случившемся. Заплаканная тётенька возложила эту миссию на Пискарёва, но попросила сначала подготовить Кувылдина, поскольку тот человек «болезненный».
Беседа Пискарёва с Кувылдиным[ред.]
Придя к Кувылдину на службу, Пискарёв сделал вид, что шёл мимо и решил зайти, тем более что есть одно дело. Кувылдин отложил перо и приготовился слушать приятеля.
Пискарёв начал рассуждать о погоде, потом перешёл к преимуществам холостой жизни.
Кувылдин вернулся к работе, а Пискарёв продолжил рассуждать и заговорил о том, какие бывают жёны. Жену Кувылдина он считал злой, своенравной, лукавой и ехидной женщиной, которая опозорила Кувылдина на весь город и выгнала из дому. Кувылдин оправдывал жену, ведь это он был виноват в их разрыве.
Попытки Пискарёва намекнуть о случившемся[ред.]
Пискарёв несколько раз оговорился — назвал жену Кувылдина покойницей. Чиновник насторожился, но Пискарёв постарался убедить друга, что ему показалось, сообщил, что был у неё утром и видел, как она «лежит… прислугой помыкает».
Но Кувылдин любил свою жену, и ему нелегко было её забыть. Пискарёв второй раз снова намекнул, что женщина умерла. Кувылдин снова насторожился.
Кувылдин узнаёт о смерти жены[ред.]
Пискарёв принялся уверять друга, что его жена жива, и когда он заходил к ней, она с тёткой бранилась, но проговорился про панихиду. Кувылдин не понял, причём здесь панихида. Пискарёв попытался выкрутиться, но запутался и закашлялся.
Несмотря на «дипломатию» Пискарёва, Кувылдин начал догадываться, что жена умерла. Пискарёв снова попробовал всё исправить, сказал, что женщина не умерла, и предложил её помянуть.
Кувылдин, наконец, всё понял и «залился истерическим плачем».
Пискарёв сдаётся[ред.]
Пискарёв стал успокаивать друга, уверял его, что ещё есть надежда, и предложил к ней поехать, чтобы поспеть к панихиде, то есть не к панихиде, а к обеду.
Кувылдин продолжал рыдать. Махнув рукой, Пискарёв ушёл из правления, вернулся на квартиру покойницы, «повалился на диван», в отчаянии схватил себя за волосы и сказал родственникам усопшей, чтобы в другой раз они сами сообщали Кувылдину такие известия, а он — «ни за какие коврижки».
За основу пересказа взято издание рассказа из собрания сочинений Чехова в 30 томах (Москва: Наука, 1983).