Очень краткое содержание[ред.]
Накануне возвращения отца из долгого путешествия маленький Том Беринг пускал мыльные пузыри в библиотеке. Тётя Корнелия и дядя Карл отругали его, пригрозив гневом отца.
Том, не зная, что такое гнев, испугался и решил подготовиться к встрече с ним. Он пытался выкрасть пистолет у дяди, но был пойман и наказан. Мальчик сбежал из-под наказания, намереваясь уйти жить в лес.
Неожиданно приехал отец Тома с молодой женщиной, которая должна была стать его новой матерью. Том, всё ещё опасаясь гнева, проник в комнату отца.
Там он увидел в сундуке белую статуэтку с четырьмя руками и косыми глазами, которую принял за гнев отца. Том схватил револьвер и выстрелил в статуэтку, разбив её.
Отец, вбежавший на звук выстрела, успокоил сына, обнял его и сказал, что всё знает и понимает. Так Том избавился от своего страха перед воображаемым гневом отца.
Подробный пересказ[ред.]
Деление пересказа на главы — условное.
Том и его проступки[ред.]
Накануне возвращения Беринга из долгого путешествия его сын, маленький Том Беринг, подвергся нападению тётки Корнелии и её мужа, дяди Карла. Том пускал в мрачной библиотеке цветные мыльные пузыри. За ним числились и более значительные преступления: дырка на жёлтой портьере, сделанная зажигательным стеклом, рассматривание картинок в "Декамероне", драка с сыном соседа. Но именно мыльные пузыри особенно взволновали Корнелию.
Просторный чопорный дом не выносил легкомыслия, и дядя Карл торжественно отнял у мальчика блюдце с пеной, а тётя Корнелия - стеклянную трубочку. Корнелия долго пророчила Тому страшную судьбу проказников: сделаться преступником или бродягой. Закончив выговор, она сказала:
Дядя Карл нагнулся, подбоченившись, и прибавил, что гнев отца будет ужасен.
Страх перед гневом отца[ред.]
Когда Карл и Корнелия ушли, Том забился в большое кресло и попытался представить, что его ожидает. Неоднократное упоминание о "гневе" отца сильно смущало Тома. Спросить тётку или дядю о том, что такое гнев, значило бы показать, что он струсил. Том не хотел доставить им этого удовольствия.
Подумав, Том слез с кресла и с достоинством направился в сад, мечтая узнать кое-что от встреченных людей. В тени дуба лежал Оскар Мунк, литератор, родственник Корнелии, читая газету. Том приблизился к нему бесшумным индейским шагом и вскричал: "Хуг!"
Мунк отложил газету, обнял мальчика за колени и притянул к себе. Том опечалился и не поддался игре. Он мрачно спросил, не знает ли Мунк, кто такой гнев, и попросил никому не говорить об этом разговоре. Мунк с диким и непонятным для Тома хохотом описал гнев отца как чудовище с четырьмя руками и ногами, косыми глазами и неприятной внешностью.
Том затосковал и попятился, с недоумением рассматривая Мунка, так весело описывающего страшное существо. У него пропала охота расспрашивать кого-либо ещё, и он некоторое время задумчиво бродил по аллеям, пока не увидел девочку из соседнего дома, восьмилетнюю Молли. Он побежал к ней, чтобы пожаловаться на свои несчастья, но Молли, увидев Тома, пустилась бегом прочь, так как ей было запрещено играть с ним после совместного пускания стрел в стекла оранжереи.
Движимый чувством привязанности и благоговения к тоненькому кудрявому существу, Том бросился напрямик сквозь кусты, расцарапал лицо, но не догнал девочку и, вытерев слезы обиды, пошёл домой.
Горничная, накрыв к завтраку стол, ушла. Том заметил большой графин с золотистым вином и вспомнил, что капитан Кидд (из книги "Береговые пираты") должен был пить ром на необитаемом острове, в совершенном и отвратительном одиночестве. Том очень любил Кидда, а потому, влезши на стол, налил стакан вина, пробормотав: "За ваше здоровье, капитан. Я прибыл на пароходе спасти вас. Не бойтесь, мы найдем вашу дочь."
Едва Том отхлебнул из стакана, как вошла Корнелия, сняла пьяницу со стола и молча, но добросовестно шлепнула три раза по тому самому месту. Затем раздался крик взбешенной старухи, и, вырвавшись из её рук, преступник бежал в сад, где укрылся под полом деревянной беседки.
Он сознавал, что погиб. Вся его надежда была на заступничество отца перед гневом. О своём отце Том помнил лишь, что у него чёрные усы и тёплая большая рука, в которой целиком скрывалось лицо Тома. Матери он не помнил.
Он сидел и вздыхал, стараясь представить, что произойдет, когда из клетки выпустят гнев. По мнению Тома, клетка была необходима для чудовища. Он вытащил из угла лук с двумя стрелами, которые смастерил сам, но усомнился в достаточности такого оружия.
Возвращение отца[ред.]
Воспрянув духом, Том вылез из-под беседки и крадучись проник через террасу в кабинет дяди Карла. Там на стене висели пистолеты и ружья. Том знал, что они не заряжены, так как говорилось об этом множество раз, но он надеялся выкрасть пороху у сына садовника. Пулей мог служить камешек.
Едва Том вскарабкался на спинку дивана и начал снимать огромный пистолет с медным стволом, как вошёл дядя Карл и, свистнув от удивления, ухватил мальчика жёсткими пальцами за затылок. Том вырвался, упал с дивана и ушиб колено.
Дядя Карл отругал Тома за попытку кражи и запер его в кабинете без завтрака. Том прильнул глазами к замочной скважине, и, увидев, что дядя скрылся за поворотом, вылез через окно на крышу постройки и спрыгнул с неё на цветник, подмяв куст цинний.
Вдруг Том увидел сквозь решетку автомобиль, несущийся по шоссе к дому дяди Карла. В экипаже рядом с пожилым черноусым человеком сидела белокурая молодая женщина. За этим автомобилем мчался второй автомобиль, нагруженный ящиками и чемоданами.
Смутное воспоминание о большой руке, в которой пряталось всё его лицо, заставило мальчика остановиться, а затем стремглав мчаться домой. "Неужели это мой отец?" - думал он, пробегая напрямик по клумбам, забыв о бегстве из кабинета, с жаждой утешения и пощады.
С заднего входа Том пробрался через все комнаты в переднюю, и сомнения его исчезли. Корнелия, Карл, Мунк, горничная и мужская прислуга - все были здесь, все суетились вокруг высокого человека с чёрными усами и его спутницы.
Беринг прищурился, коротко вздохнул и, подняв сына, поцеловал его в расцарапанную щеку. Дядя Карл вытаращил глаза и напомнил, что Том был наказан и заперт. Но Беринг объявил, что сегодня Том амнистирован, и подвёл мальчика к молодой женщине.
"Она будет твоя мать, - сказал Беринг. - Будьте матерью этому дурачку, Кэт." "Мы будем с тобой играть", - шепнул на ухо Тома тёплый щекочущий голос. Он ухватился за её руку и, веря отцу, посмотрел в её синие большие глаза. Всё это никак не напоминало Карла и Корнелию. К тому же завтрак был обеспечен.
Его затормошили и повели умываться. Однако на сердце у Тома не было достаточного спокойствия потому, что он хорошо знал как Карла, так и Корнелию. Они всегда держали свои обещания и теперь, несомненно, вошли в сношения с гневом.
Воспользовавшись тем, что горничная отправилась переменить полотенце, Том бросился к комнате, которая, как он знал, была приготовлена для его отца. Том знал, что гнев там. Он заперт, сидит тихо и ждёт, когда его выпустят.
Прильнув к замочной скважине, Том никого не увидел. На полу лежали связки ковров, меха, стояли закутанные в циновки ящики. Несколько сундуков - среди них два с откинутыми к стене крышками - непривычно изменяли вид большого помещения, обставленного с чопорной тяжеловесностью спокойной и неподвижной жизни.
Страшась своих дел, но изнемогая от желания снять давящую сердце тяжесть, Том потянул дверь и вошёл в комнату. К его облегчению, на кровати лежал настоящий револьвер. Ничего не понимая в револьверах, зная лишь по книгам, где нужно нажать, чтобы выстрелило, Том схватил браунинг, и, держа его в вытянутой руке, осмелясь, подступил к раскрытому сундуку.
Тогда он увидел гнев.
Том вскрикнул и нажал там, где нужно было нажать. Сундук как бы взорвался. Оттуда свистнули черепки, лязгнув по окну и столам. Том сел на пол, сжимая не устающий палить револьвер, и, отшвырнув его, бросился, рыдая, к бледному, как бумага, Берингу, вбежавшему вместе с Карлом и Корнелией.
"Я убил твой гнев! - кричал он в восторге и потрясении. - Я его застрелил! Он не может теперь никогда трогать! Я ничего не сделал! Я прожёг дырку, и я пил ром с Киддом, но я не хотел гнева!"
"Успокойся, Том, - сказал Беринг, со вздохом облегчения сжимая трепещущее тело сына. - Я всё знаю. Мой маленький Том... бедная, живая душа!"