В тылу как в тылу (Алексин)
Очень краткое содержание[ред.]
Урал, начало Великой Отечественной войны. Одиннадцатилетний Дима Тихомиров эвакуировался сюда вместе с матерью и её давним другом — инженером Николаем Евдокимовичем по прозвищу Подкидыш.
Отец мальчика, биолог Алексей Алексеевич, отправился на фронт. Дима получил извещение, что отец «пропал без вести», но не сообщил об этом матери. Вместе с другом Олегом он написал и подделал другое письмо, где говорилось, что отец жив и находится у партизан. Вскоре пришла реальная фронтовая весть — отец погиб, но и это мальчик утаил от матери.
Однажды на работе произошла авария: лопнул трос и тяжело ранил Николая Евдокимовича, он умер в госпитале. Екатерина Андреевна винила себя в случившемся, чувствуя сильное истощение и усталость от работы и горя. Последовавшее затем воспаление лёгких оказалось для неё фатальным… Уже после её смерти пришло неожиданное письмо от отца Димы, Алексея, оказавшегося живым. Он писал жене и сыну:
«Какие бы я ни испытывал муки, всегда было у меня утешение: вы в безопасности, за вас я могу быть спокоен!» — писал отец. «Екатерина Андреевна Тихомирова, — прочитал я на гранитной плите, — 1904–1943».
Подробный пересказ[ред.]
Деление на главы условное.
Возвращение в город спустя десять лет[ред.]
Рассказчик приехал в город, где не был около десяти лет. Раньше он приезжал часто, но потом всё откладывал визит из-за дел. На привокзальной площади он увидел те же осенние цветы в жестяных вёдрах и такие же светло-зелёные такси с чёрными шашечками, словно и не уезжал отсюда.
Он взял такси и поехал к маме, у которой не был так долго. По пути водитель несколько раз останавливался по просьбе пассажира, что вызывало его недовольство.
Эвакуация из Москвы в октябре 1941 года[ред.]
В октябре 1941 года Дима шёл с мамой по привокзальной площади в темноте, проваливаясь в ямы и лужи. Мама запретила ему притрагиваться к тяжёлому старомодному сундуку, в котором по семейной легенде когда-то хранилось прабабушкино приданое. За одну ручку сундука держалась мама, за другую — Николай Евдокимович, у которого не было своих вещей, так как его дом разбомбили.
Перед отъездом в эвакуацию Дима с мамой попрощались с отцом, которого призвали на фронт. Отец ревновал маму к Николаю Евдокимовичу, которого в шутку называл Подкидышем. Мама уверяла мужа, что он может быть абсолютно спокоен за них.
«Потерять, оставить, отстать…» — война со всех сторон окружала нас этой опасностью. Но больше всего мама страшилась расстаться со мной. Она даже объяснила, что, поскольку мне всего лишь одиннадцать лет, я вполне могу ходить вместе с ней в туалет.
Прибытие и обустройство на Урале[ред.]
Путешествие в эвакуацию длилось две недели. Дима с мамой ехали в теплушке на нарах. На каждой станции Подкидыш выпрыгивал из вагона и бежал узнавать новости. Если наши войска оставляли какой-нибудь город, он сообщал об этом только если его спрашивали, и то очень тихо, чтобы не расстраивать Диму с мамой.
Мои прежние путешествия в поездах всегда были праздником. «Гарантия возвращения — вот что было самым приятным в пути!» — понял я потом, через много лет.
На Урале их встретил низкорослый, широкоплечий человек в брезентовом плаще с капюшоном, который сообщил, что машин больше не будет. Их разместили в холодном бараке, который обогревался еле мерцавшими печурками. «Комнаты» отделялись одна от другой простынями, скатертями или портьерами, прикреплёнными к верёвкам.
Мама сразу превратила их сундук в стол и сказала, что здесь Дима будет делать уроки. На следующий день она повела его в школу, на которой висел плакат «В тылу как на фронте!». Мама сказала, что не любит этого лозунга, потому что фронт — это фронт, а тыл — это тыл, и они прибыли в зону безопасности, чтобы Дима мог учиться.
В тот же день маму вызвали в стройуправление и назначили «инженером-руководителем по комплектации и восстановлению оборудования». Ей предстояло принимать эшелоны с оборудованием и размещать его в старых цехах или под навесом, пока не построят новые.
Школа и новые знакомства в эвакуации[ред.]
Мама стала редко бывать дома, работая с утра до ночи. Она приходила поздно вечером, приносила еду, которую получала «за вредность производства», и рассказывала о своих делах. У Димы появился приятель — Олег по прозвищу Многодетный брат, у которого было две младших сестры.
Олег был старше Димы на полтора года, но это их не разделяло. Ему трудно было делать уроки дома, так как сёстры постоянно плакали, поэтому он приходил заниматься к Диме. Перед тем как сесть за учебники, Олег подметал их «комнату», укреплял на верёвках «озеро с лебедями» — ковёр, отделявший их от соседей, что-нибудь пришивал.
Отец Олега потерял на войне левую руку и теперь работал в редакции строительной многотиражки. У них дома была пишущая машинка, на которой Олег тоже умел печатать и помогал отцу.
«Мирное время в этом полностью убедить нас не может, — ответил Кузьма Петрович. — А война за шесть месяцев доказала, что человек может вынести всё. Только зачем ему всё выносить?»
Николай Евдокимович (Подкидыш) и его отношения с мамой[ред.]
Николай Евдокимович, которого мама называла Подкидышем, был влюблён в неё. Отец Димы ревновал к нему, хотя мама уверяла, что не испытывает к Подкидышу никаких чувств. Она говорила, что в институте его звали Подкидышем, а также сравнивала с князем Мышкиным, пытаясь убедить мужа, что тот в полной безопасности.
Николая Евдокимовича не взяли на фронт из-за плохого зрения и множества других болезней. Стёкла его роговых очков были такими толстыми, что Дима не мог определить, какого цвета у него глаза. Видно было только, что они очень добрые. Своего «белого билета» Подкидыш стыдился.
Он любил Москву и знал все арбатские переулки. Мог безошибочно сообщить, у кого и на сколько дней останавливался Пушкин, где умер Гоголь, а где бывали Веневитинов или Вяземский. Пушкина он цитировал постоянно, считая, что поэт сказал всё обо всём на свете.
Николай Евдокимович был старше мамы почти на тринадцать лет. Он не закончил институт в молодости, потому что содержал тяжело больных родителей. Оба они были прикованы к постели в течение долгих лет. Из-за этого он не женился, а потом встретил маму — и остался холостяком навсегда.
Когда пришла новость о разгроме немцев под Москвой, Подкидыш первым принёс её. Вечером в бараке устроили праздник, отодвинули разделявшие жильцов занавески. Николай Евдокимович произнёс тост: «Друзья мои, прекрасен наш союз!», а мама добавила: «За Москву! И чтобы наши мужья вернулись...»
Известие о пропаже отца без вести и подложное письмо[ред.]
Каждый день Дима заходил на почту, где мама просила его проверять, нет ли писем от отца. Однажды бледная девушка в окошке протянула ему конверт без марки. В нём было извещение о том, что отец пропал без вести.
Олег, который ждал Диму на улице, прочитал извещение и попытался утешить друга, объяснив, что «пропал» не значит «погиб» — это слово ближе к «потерялся», а тот, кто потерялся, может найтись. Дима понимал, что мама не вынесет этого известия, и решил скрыть от неё правду.
«С добром надо спешить, а то оно может остаться без адресата. Ты согласен?» — «Согласен». — «Если это случится, я не прощу себе. Нет, не то… Я просто не вынесу».
Олег спрятал извещение у себя дома. Вскоре Дима пришёл к нему и попросил напечатать на машинке письмо от имени командира воинской части. В нём сообщалось, что Алексей Тихомиров, легко раненный, попал к партизанам, в такие места, откуда писать невозможно, и что, как только освободят Украину, сразу придёт письмо.
Они заменили листок с извещением на поддельное письмо и вложили его в тот же конверт. Когда Дима показал его маме, она поверила, но очень переживала, что отец ранен и находится в лесу, без врачей и лекарств. Она сказала: «Легче восстановить завод, чем здоровье одного человека».
Однако вскоре на почту пришло настоящее письмо — треугольник без марки. Это был фронтовой друг отца, который сообщал, что Алексей Тихомиров «геройски сражался с врагами и остался на поле боя». Дима понял, что отца больше нет, но продолжал скрывать это от мамы.
Рабочие будни и инновации на стройке[ред.]
Кузьма Петрович написал в газете о маме и Николае Евдокимовиче, которые придумали, как подавать оборудование на рабочие места новым способом. Они предложили передвижные деревянные краны, кое-где опоясанные металлом. Это было важное изобретение, так как металла не хватало.
Зимой Дима обморозил щёки. Мама смазала их гусиным жиром, который ей дали на работе, и заставила пить настой из отцовских целебных трав. Она всегда старалась, чтобы сын не испытывал тягот военного времени, или испытывал их поменьше.
Когда Кузьме Петровичу понадобилась помощь, так как его машинистка заболела, Дима и Олег стали работать курьерами. Они ходили по объектам, которые не числились в «засекреченных», передавали поручения и собирали материалы для газеты. Сначала им это нравилось, но вскоре стало тяжело из-за холода и расстояний.
Война не давала людям возможности и просто-напросто времени для проявления всех своих «разнокалиберных» качеств. На передовую позицию жизни выкатывались орудия главного калибра.
Несчастный случай и гибель Подкидыша[ред.]
В январе 1943 года прибыли платформы с «вращающимися печами». Мама и Николай Евдокимович должны были испытать своё новое приспособление для разгрузки. Дима в этот день был в школе, а потом помогал расчищать подъездные пути.
Вечером Кузьма Петрович сообщил, что произошёл несчастный случай: трос не выдержал и лопнул, ударив Николая Евдокимовича, который стоял на платформе. Его отвезли в госпиталь, где работала мать Олега.
В госпитале Подкидыша положили в комнату старшей медсестры. Вера Дмитриевна сказала, что у него «всё отбито внутри», но иногда даже смертельно раненные выживают. Она делала уколы, проверяла пульс, поправляла подушку.
В палату вошёл милиционер, чтобы составить протокол о несчастном случае. Николай Евдокимович с неожиданной твёрдостью заявил, что сам проверял тросы и доложил маме, что всё в полном порядке. Он настоял, чтобы ему дали подписать именно это место в протоколе.
Когда Дима с мамой вышли в коридор, она сказала следователю, что это она виновата, что не перепроверила тросы. Тот ответил: «Это война», — и ушёл. Пока они разговаривали, Николай Евдокимович умер.
Болезнь мамы и настоящее письмо от отца[ред.]
После смерти Подкидыша мама без конца перечитывала поддельное письмо «командира воинской части» и продолжала винить себя в гибели Николая Евдокимовича: «Что мне стоило перепроверить? Что стоило?» Она нагружала на себя всё больше и больше дел, стремясь избавиться от тяжёлых мыслей.
Вскоре им дали восьмиметровую комнату в настоящем кирпичном доме. Они собрали вещи и переехали. Сосед, который жил за «озером с лебедями», оказался водителем пятитонки. Он приехал на своей машине, погрузил их сундук и отвёз в новое жильё.
В январе 1944 года мама простудилась, так как очередной цех начали возводить на морозе. У неё развилось воспаление лёгких. Дима попросил Веру Дмитриевну осмотреть маму. Та сказала, что организм истощён и слабо сопротивляется, но это не смертельное ранение, и поставила банки и горчичники.
В начале 1944 года девушка с почты принесла Диме треугольное письмо от отца. В нём Алексей Тихомиров писал, что был ранен, попал в плен, но сумел бежать с двумя солдатами. Они добрались до партизан, а недавно воссоединились с нашей армией. Отец писал, что чувствует близость победы и что скоро они снова будут вместе.
«Уважаемая Екатерина Андреевна, — прочитал я. — Пишет вам фронтовой друг вашего мужа Алексея Алексеевича Тихомирова. Он дал мне ваш адрес и просил, если что, сообщить. Вот я и выполняю… Муж ваш, Алексей Тихомиров, геройски сражался с врагами и остался на поле боя…»
Завершение визита на могилу матери[ред.]
Таксист привёз Диму на кладбище. На гранитной плите было написано: «Екатерина Андреевна Тихомирова, 1904–1943». Он положил букет цветов, купленный на привокзальном базаре.
Дима приехал к маме, у которой не был около десяти лет. Раньше он приезжал часто, а потом всё откладывал визит из-за дел. Теперь он стоял у могилы и просил прощения.