Есть у Честертона мысль о том, если вы не верите в Бога, то не сможете любоваться красотой цветка, а если любуетесь, значит верите. Пушкин писал: «И наши внуки в добрый час / из мира вытеснят и нас». Мы же не должны сопротивляться этому вытеснению. «В добрый час», — так ведь сказано.
Погас свет в разгаре какой-то интересной телепередачи. Пришлось зажигать свечку, брать книгу, какая подвернулась. Оказалась «Война и мир», примерно середина. В такую глубину вдруг ушёл, как провалился, в такую мощь, в такую жизнь! Когда же свет вспыхнул, то так не хотелось к своей «интересной» передаче возвращаться. Но ведь вернулся!
Прочитал рассказы Василия Белова «Весна», «Сказал казак», «Мальчики». Вологодская деревня… Тяжесть работы и жизни героев, предельная, каторжная прямота, но ведь согрело! А потому, что жизнь живая в рассказах, а она остаётся тёплой даже на самом краю…
В толстовской «Смерти Ивана Ильича» Иван Ильич спрашивает в отчаянии кого-то, неизвестно кого: «Так зачем же всё это было?» — имея в виду прежнюю жизнь. И ему словно бы отвечает кто-то: «А так, ни за чем». Эта обманчивость совершенно толстовская по нагой, беспощадной простоте.
Художественный текст создаёт голос автора — Пушкина, Толстого, Чехова… Нет голоса — нет и художественности. Та же самая разница между фотографией и картиной, написанной с той же самой натуры. Проза же самых больших, гениальных писателей узнаётся по нескольким всего фразам и опять же по голосу.
Жалость Розанова к людям была огромной до безразмерности, всех людей без разбора покрывала. «Каждый человек достоин жалости» — его слова. А жалость настолько близка любви, что в народном понимание её и означает.
Старый, что малый — так говорится. А имеется в виду, что ума у ребёнка ещё мало, а у старика — уже мало, тут они и сходятся.
Есть в прозе Чехова особенная, завораживающая притягательность, и суть её — в ритмичности языка. А редкую даже среди классиков популярность можно отчасти объяснить тем, что жизни и любови чеховским героям большей частью не удаются. Поманила их жизнь и любовь, да и обманула. Эта обманчивость, несчастность судьбы близки очень многим.
Повести Валентина Распутина — какая глубина и какая высота! Особенно «Прощание с Матёрой» — всемирного звучания вещь.
Михаил Исаковский посетил в старости родные смоленские места и написал об этом прекрасное стихотворение с такими последними строчками: «Хожу, брожу, смотрю, но только, но только уже „до свидания“ уже не говорю»…
Самый яркий и прочный отпечаток в памяти оставляют вещи художественно-исторические: «Капитанская дочка», «Война и мир», «Тихий Дон»…