В 1979 году писатель Фёдор Абрамов страшно обидел своих земляков. Он заподозрил, что они не дорожат трудовой честью и человеческим достоинством, потому как плохо работают. У них исчезает гордость за хорошо распаханное поле и чисто скошенный луг, выветривается любовь к земле, они плохо воспитывают детей, теряют лучшие навыки и традиции, уважение к себе. И, как следствие, — неверие в себя, вечная надежда на строгого и справедливого начальника, который откуда-то приедет и наведёт, наконец, порядок… С тревогой и печалью писатель размышлял о происходящем, задаваясь вопросом: «Не обмелела ли река народной совести, народной нравственности?».
В своё время об открытом письме Абрамова жителям Верколы, его родной архангельской деревни, говорилось много. Многие вместе с самими земляками громко возмущались тем, что писатель неоправданно обобщает. Есть, мол, отдельные случаи, но зачем же бросать тень на целую деревню? Но сегодня, зная, что происходит во множестве российских сёл и деревень, посёлков и городов, поражаешься прозорливости глубокого, тонкого и бесстрашно правдивого художника. Ему было дано во всей пагубности последствий увидеть явление нарастающей апатии к своей работе на общество, на государство.
Полстраны завороженно замерло в ожидании. Ждут нового правительства, новых законов, решений Парижского и Лондонского клубов, Международного валютного фонда, парламентских и президентских выборов… Наше общество просто больно ожиданием, которое всегда бездеятельно. Оно оправдает всё — безынициативность, отсутствие идей, откровенную лень.
Раньше все ждали решений партии, теперь — денег, выплат, трансфертов, субсидий, новых траншей, старого займа… Деньги обрели власть и силу директивного органа. Времена застоя были наивны… Абрамов, такой умный человек, так искренне верил в силу моральных стимулов, всерьёз мечтал реанимировать такой стимул, как совесть. Да теперь на эту тему в приличном обществе даже не принято говорить вслух. Мол, не понимаешь простейших механизмов рыночной экономики — всё определяют внешние обстоятельства, время, правящий режим.
Многое в жизни человека определяет не он сам. Многое, но далеко не всё. Власть хотела бы думать, что именно она целиком и полностью правит умами и душами. Но даже если власть от бога, власть — не бог. Во все времена и при всех режимах степень свободы выбора — не единая для всех величина. Она не в последнюю очередь определяется личными качествами, достоинствами человека, тем, чего он добивается от жизни и от себя самого.