Председатель колхоза начал разводить уток, «когда пошла по колхозам мода на водоплавающую птицу». Место для птичника он выбрал на берегу заросшего травой озера, бывшего когда-то частью русла реки. Будучи человеком прижимистым, председатель не стал возводить каменное здание, обошёлся сплетённым из лозы сараем, а для птичниц выделил старую бытовку.
Зимой и в весеннее половодье птичник пустовал, весной туда завозили несколько тысяч инкубаторских утят, к августу из них выкармливали жирных уток и отвозили на птицекомбинат. Варька стала птичницей случайно. Позапрошлой весной, возвращаясь домой из школы, она увидела грузовик, полный ящиков с утятами и не смогла оторваться от этих пушистых зеленовато-жёлтых комочков, так, в грузовике, и приехала к птичнику.
Сначала птичницы называли Варьку приблудной, но вскоре привыкли и уже не могли обойтись без её помощи. Мать ругалась, что девку от дома отбивают, но Варька всё равно проводила на птичнике все каникулы.
К августу нежные, пушистые утята «превращались в прожорливых, нахальных и бестолковых тварей», и Варька клялась, что ноги её больше не будет на проклятом птичнике, а весной прибегала снова. Так продолжалось уже третье лето.
В тот день подкормку для уток привёз не шофёр на «газике», а Сашка-цыган. Годя три назад Сашка с матерью прибились к деревне. Председатель выделил им участок земли, стройматериалы для дома, и они остались. Мать Сашки, работящая женщина «без нарочной цыганской нахалинки», рассказала, что её бросил муж, отправился искать цыганской воли в Молдавию.
Сашка приживался в деревне трудно. Местные мальчишки нещадно дразнили его, а девчонки сторонились, опасаясь цыганских ненадёжных глаз. Для дневной школы Сашка был слишком взрослым, а для вечерней — слишком неграмотным. Завуч пожалел мальчишку и давал ему уроки по вечерам.
Увидев Сашку, птичницы начали над ним посмеиваться. Варька, сочувствовавшая Сашке с первого дня его появления в деревне, испытывала неловкость из-за обидных шуточек птичниц. Те заметили смущение девушки, решили, что Сашка ей нравится и начали издеваться уже над ней. Варя убежала, а Сашка еле вырвался от нахальных птичниц.
Варька обижалась весь оставшийся день, но вечером к ней подошла Ленка Пряхина и попросила подежурить за неё ночью. Варя знала, «что у Ленки любовь», и не смогла ей отказать. Она наблюдала, как Ленка собирается на свидание.
Оставшись у птичника вместе со стариком-сторожем, Варька переделала все дела, вволю накупалась, поужинала, а потом ей стало смертельно скучно. Уже взошла луна, когда Варька увидела за озером трактор, распахивающий поле, и решила сбегать посмотреть, кто там работает.
Добравшись до поля, девочка увидела в стороне горящий костёр и двинулась к нему. Оказалось, что костёр разжёг Сашка, которого послали пасти колхозных лошадей. Варька сразу вспомнила его «внимательно-тягучий» взгляд, замеченный ею накануне, у птичника.
Некоторое время они сидели у костра молча, но потом разговорились. Сашка угостил Варьку чаем со свежей лепёшкой и рассказал, что учиться начал, только поселившись здесь. До этого он с родителями жил в кибитке, кочевал, плясал на базарах. Он даже сплясал для Варьки, а та аккомпанировала ему, дуя в зажатый между ладонями листок. Сашка учился уже два года и мечтал стать трактористом.
Вдруг Варьке захотелось покататься верхом. Взобравшись на лошадь, она пустила её в галоп, а Сашка понёсся вдогонку.
Догнал он её на краю вспаханного поля, перетащил на своего коня и внезапно «впился в губы торопливым, жадным поцелуем». «Полыхая стыдом», Варька соскользнула с коня и, не оглядываясь, поспешила через пашню назад к птичнику.
Уже занялась заря. Запаривая корм для уток, Варька «с запоздалым счастливым откликом» думала о поцелуе. Размышляя, рассказать обо всём Ленке или нет, она решила: «Низачтошеньки!».