Повествование ведётся от первого лица.
1-2[ред.]
Университетский товарищ пригласил меня на охоту в своё небольшое имение в Великорусской Украйне. Оно недавно к нему перешло после смерть троюродного дяди, холостяка. Мы договорились съехаться в его домик к Петрову дню – он из Москвы, а я из своей деревеньки. Товарищ мой замешкался в Москве на два дня. Без него я не хотел начать охоты. О моём приезде предупредили старого слугу Наркиза Семёнова. Он держался с достоинством, умел читать и писать, водки не пил. В церковь ходил редко. Мой товарищ в шутку называл его «Маркизом».
3[ред.]
Наркиз предложил порыбачить в пруду. Возле плотины на плоту была устроена для удобства лавочка. На ней сидели двое людей. Как пояснил Наркиз, соседи – дьячок из заштатных, проходимец по прозвищу Огурец и бригадир Василий Фомич Гуськов, доживающий восьмой десяток. Бригадир возбудил моё любопытство. Мне очень трудно было представить, каким образом этот убогий, «слабый понятием» старичок, мог когда-то быть военным человеком, командовать, распоряжаться в те суровые екатерининские времена.
Рыба клевала плохо. Огурец предложил пойти домой. Я захотел проводить бригадира, надеясь расспросить его.
4-12[ред.]
Мы прошли с четверть версты, показалась деревушка, в стороне виднелся «флигелёк» с полуразмётанной крышей. В одной из двух комнат этого флигелька жил бригадир.
Владела деревушкой постоянная обитательница Петербурга, статская советница Ломова. Как я узнал впоследствии, она отвела этот уголок бригадиру. Она велела выдавать ему месячину, а также приставила к нему для услужения дурочку из дворовых, которая плохо понимала человеческую речь, но могла, по мнению советчицы, и пол подмести и щи сварить.
В комнате всё было очень бедно и грязно. Два предмета поразили меня в жилище бригадира: большой офицерский георгиевский крест в чёрной раме под стеклом, с надписью старинным почерком "Получен полковником Василием Гуськовым за штурм Праги в 1794–м году", и поясной масляный портрет красивой черноглазой женщины. В её лице сказывался повелительный, надменный, вспыльчивый нрав. Бригадир сказал про портрет: «Агриппина Ивановна Телегина, Ломова урождённая».
13-15[ред.]
Наркиз рассказал мне историю бригадира.
Василий Фомич Гуськов познакомился с Аграфеной Ивановной Телегиной в Москве. Он тогда же в неё влюбился. После смерти мужа Аграфена Ивановна осталась бездетной, в бедности, в долгах. Василий Фомич вышел в отставку, заплатил все её долги, выкупил имение, поселился у неё. Они были не женаты. Все деньги, какие у него были, он отдавал ей.
Однажды она столкнула с лестницы своего казачка, который при этом сломал два ребра и ногу. Аграфена Ивановна заперла казачка в чулан, где он умер. Его тайно похоронили, но дело получило огласку, приехал суд. Василий Фомич всю вину на себя взял. Потратил много денег, но Аграфену Ивановну спас. Она им помыкала до самой своей кончины.
16[ред.]
Через несколько лет я снова побывал в деревушке моего товарища. Василий Фомич умер давно, вскоре после моего знакомства с ним. Его похоронили в одной ограде с могилой Аграфены Ивановны, как бы у ног той, которую он любил «такой безграничной, почти бессмертной любовью».