Жил у помещика баран.
Однажды баран увидел сон: даль, подёрнутую серебряным светом. Отчётливо вспомнить подробности он не смог. С тех пор баран стал сам не свой.
Помещик был не рад такой перемене, ведь теперь баран не мог как следует выполнять свою задачу. До этого баран, как и положено, ни о чём, кроме пищи, не думал, а теперь стал тоскливым и перестал обращать внимание на овец.
Овцы пожаловались овчару, тот обещал помочь — обстричь, а потом высечь барана крапивой. Но лечение не помогло, более того, в эту же ночь баран снова увидел сон. С тех пор он видел сны постоянно, и днём, и ночью. Но как ни старался вспомнить их, у него ничего не получалось.
Баран стал очень тревожным. Ему неплохо жилось, но с тех пор, как начались сны, он стал подозревать, что есть какое-то другое сословие, другая, совсем не баранья жизнь.
Со временем тревога барана стала утихать. Но это было не результатом успокоения и постепенного возврата к прежней жизни, а всего лишь следствием крайнего истощения. Он постоянно спал, чах и худел, а выражение морды становилось всё более осмысленным.
Овцы смеялись над ним, а овчары жалели, понимая, что его настигло особое, не свойственное бараньему роду несчастье. Даже помещик относился к ситуации с пониманием и сочувствием. Овчар не раз советовал ему прирезать несчастного барана, но Иван Созонтыч решил дать ему умереть собственной смертью.
И наконец чудесной июльской ночью это случилось. Баран вскочил, замер на несколько минут, затем из его груди вырвалось блеянье. Овцы испугались, сторожевой пёс залаял, но баран не замечал переполоха. Он весь ушёл в созерцание. Наконец он увидел тайну, которая столько раз ускользала от него во снах.
Опытный овчар потом сказал, что животное увидело во сне «вольного барана». Но понять, что это такое, несчастный баран так и не смог.
За основу пересказа взято издание сказки из собрания сочинений Салтыкова-Щедрина в 20 томах (М.: Худож. лит., 1974).