Атлантический океан (Маяковский)
Деление пересказа на части — условное.
Отплытие из Европы и начало путешествия[ред.]
Пароход отплыл от испанского берега, где слепящий белый камень и стены напоминали зубья пил. До полудня судно заправлялось углём и пресной водой, готовясь к долгому океанскому переходу. Окованным носом пароход рассекал волны, втянул якоря и понёсся в открытое море. Европа постепенно скрылась из виду, становясь всё меньше на горизонте. Вокруг путешественника простиралась бескрайняя водная стихия - огромные водяные глыбы бежали по бортам, сравнимые по величине с годами человеческой жизни. Над головой кружили морские птицы, под килем плавали рыбы, а кругом была только вода.
Голос и характер Атлантического океана[ред.]
Атлантический океан предстал перед поэтом как живое существо с мощной атлетической грудью, которое то трудится как работяга, то напивается в стельку.
Недели
грудью своей атлетической —
то работяга,
то в стельку пьян —
вздыхает
и гремит
Атлантический
оке́ан.
Океан заговорил собственным голосом, выражая своё могущество и власть над людьми. Он хвастался, что может подобраться к Сахаре, что пароход для него - всего лишь игрушка внизу. Океан угрожал потопить судно или благополучно довезти пассажиров, как ему заблагорассудится. Людей он считал слишком мелкими для обеда, поэтому великодушно позволял им плыть по своим водам. Волны оказались мастерами будоражить человеческие души - одному выплёскивали детские воспоминания, другому возвращали голос любимой. А поэту хотелось снова простирать революционные знамёна, когда океан начинал тарахтеть и громить.
Океанская революция и власть волн[ред.]
Сначала вода успокоилась и стала прозрачной, не вызывая ни у кого сомнений. Но внезапно из океанских глубин поднялся водяной Революционный комитет.
И вдруг,
откуда-то —
чёрт его знает! —
встаёт
из глубин
водня́чий Ревком.
Началась настоящая океанская революция. Гвардия капель превратилась в водяных партизан, которые взбирались ввысь с океанского рва, метались до неба и падали обратно, разрывая пенную порфиру в клочки. Воды снова спаялись в единое целое, волны получили приказ разбурлиться под предводительством вождя. Огромная волна прёт с поднебесья на дно, сыпля приказы и лозунги дождём. Волны торжественно клянутся всеводному Центральному исполнительному комитету не складывать оружие бурь до полной победы. И вот революция победила - бескрайняя власть Советов-капель простёрлась до самого экватора. Последние небольшие митинги волн ещё шумели о чём-то в возвышенном стиле, но океан уже улыбнулся умытенький и замер в покое и штиле.
И волны
клянутся
всеводному Цику
оружие бурь
до победы не класть.
Поэт смотрел за перила парохода и видел, как под ажурным мостком трапа при океанском предприятии потел над работой волновой местный комитет.
Мирная водная жизнь под волнами[ред.]
Под водой деловито и тихо разрастался дворец из коралловых плетёнок. Этот подводный дом строился для того, чтобы легче жилось трудовой китихе с рабочим китом и дошкольным китёнком. Океанская жизнь обрела мирный семейный характер, организованный по советским принципам. Даже луну положили дорожкой по водной глади, так что можно было лазить прямо на пузе, как по суше.
чтоб легше жилось
трудовой китихе
с рабочим китом
и дошкольным китёнком.
Но враг не осмеливался сунуться - в небо сторожко глядел, не сморгнув, Атлантический глаз, охраняя революционные завоевания.
Лунная ночь и размышления о братстве с океаном[ред.]
Поэт то стынул в блеске лунного лака, то стонал, облитый пеною ран. Он смотрел и смотрел на океан, и тот всегда оставался одинаковым, любимым и близким. Грохот океана навсегда останется в ушах путешественника, он рад опрокинуть океан в свои глаза. Маяковский почувствовал глубокое родство с Атлантическим океаном - по широте размаха, по революционному делу, по крови и духу океан стал для него старшим братом его революции.