Гесиод (VIII-VII в. до н. э.) – первое вполне реальное имя в античной литературе. Традиция приписывает ему авторство двух поэм – «Труды и дни» и «Теогонии» («Родословной богов»), определяющих два новых направления в греческой литературе VII–VI вв. до н. э.– дидактическое и генеалогическое.
Если поэмы Гомера сложились окончательно в восточной Греции (Малая Азия и острова Эгейского моря), где говорили на ионийском диалекте, то родина Гесиода – материковая Греция; тем не менее Гесиод использовал в своих поэмах традиционный эпический язык, сильно окрашенный ионийским диалектом. «Труды и дни» (Έργα καί Ήμέραι, Opera et dies), поэма, состоящая из 828 стихов, создалась под непосредственным влиянием личных житейских отношений Гесиода; она разделяется на две самостоятельные части, которые обе обращены к брату поэта, Персу, но были написаны в разное время и в разных местах. Первая часть, которую Бергк называет «карательной песнью», заключает в себе стихи от 11 до 382. Поводом для её сочинения послужило то обстоятельство, что Перс, промотав свое наследство вместе с тою частью, которую он, при помощи неправедных судей, оттягал у своего брата, стал грозить ему новой тяжбой из-за остального имущества. Гесиод строго увещевает брата бросить это дело, помириться с ним и стараться увеличить свое имущество не путем обмана и грабежа, а честным трудом и бережливостью. «Есть два рода спора, – говорит Гесиод в «Трудах и днях». – Один, гнусный и ненавистный, ведет к раздору и войне, другой – соревнование в труде и искусстве – гораздо благороднее и полезнее. Избегай первого, брат мой, и не старайся лишить меня моего имущества при помощи неправедных судей. Удаляйся от рынка и предайся труду, так как боги сделали всю жизнь человека трудовою и полною забот, послав на землю, в наказание за похищение Прометеем огня, Пандору, открывшую источник всех зол. Прежде, в золотом веке, люди жили без заботы, без зол и болезней; мы же теперь живем в пятом веке, железном, и вся наша жизнь состоит из труда, горя и нужды». Гесиод подробно излагает в «Трудах и днях» мифы о Прометее и о пяти веках жизни человечества и затем рассказывает судьям басню о соколе, который растерзал соловья, не заботясь о его прекрасном пении. «Только тот город процветает и пользуется милостью богов, говорит он, в котором царствует правосудие; где же господствует своеволие и беззаконие, туда Зевс посылает голод и язву. Подумайте, судьи, о том, что бесчисленные бессмертные стражи Зевса наблюдают за делами людей, и что сам Зевс смотрит на вас. Животные по воле богов руководятся правом сильного, люди же должны руководиться справедливостью». Далее, до 382 стиха «Трудов и дней», следует множество экономических наставлений и изречений разного рода, которые только отчасти относятся к Персу, частью же имеют более общий характер и связаны между собою так слабо, что если они и принадлежат самому Гесиоду, то мы должны считать их здесь просто вставками, к делу не относящимися.
С 383 стиха начинается новая поэма, собственно «Труды и дни», сочиненная уже не в Аскре, а по всей вероятности в Навпакте. Перс разыскал своего брата, удалившегося с родины, и просит у него помощи; но Гесиод, вместо материальной поддержки, дает ему в этой поэме советы относительно сельского хозяйства и домоводства, указывая ему путь к честному приобретению состояния. Говоря в «Трудах и днях» о земледелии, Гесиод представляет времена года с описанием тех земледельческих работ, которые свойственны каждому из них; затем дает некоторые наставления касательно мореходства, так как беотийский земледелец осенью, по окончании полевых работ, сам нагружал свою жатву на корабли и вел торговлю с соседями. К концу поэмы снова идет ряд отдельных правил и изречений разного рода, к делу не относящихся; последнюю часть поэмы, в которой говорится о днях месяца, удобных для того или другого занятия, по-видимому, следует считать за самостоятельную поэму, хотя Гесиод мог быть автором и этого отрывка. Все произведение, известное под именем «Трудов и дней», было составлено впоследствии из двух, первоначально независимых одна от другой поэм Гесиода, и заключает в себе много отрывочных сентенций и изречений, которые взяты, может быть, и из гесиодовских поэм, но здесь только нарушают ход изложения. Обе поэмы, каждая отдельно, изложены довольно последовательно. Как произведения дидактические, обе эти части «Трудов и дней» отличаются краткостью, и даже мифические сказания и басни, приводимые для пояснения главной мысли, изложены, сравнительно с гомеровской поэзией, весьма сжато. Тон «Трудов и дней» отличается вообще сухостью и трезвостью взгляда; но в некоторых местах, там, где Гесиод говорит о власти богов, о непоколебимом порядке и вечном нравственном законе, он возвышается до торжественности, и речь его звучит подобно словам жреца, предсказывающего будущее. Хотя «Труды и дни» имеют мало художественных достоинств, так как отдельные части этой поэмы связаны между собою слабо и без особенного искусства, однако, благодаря своему нравственному содержанию, она высоко ценилась древними, которые пользовались ею особенно для воспитательных целей. Гесиод начинает «Труды и дни» хвалою Зевсу, волею своею унижающему гордых и возвышающему смиренных. Сделав это вступление (proomion), Гесиод обращается к своему брату, Персу, и говорит ему, что есть два рода состязания, дурной и хороший: дурное состязание – судебная тяжба; хорошее состязание – соревнование в земледелии и ремеслах. Пусть Перс уклоняется от дурного состязания и пусть не подкупает снова судей, чтобы во второй раз отнять у Гесиода его собственность; пусть Перс приобретает выгоду себе честным трудом. Зевс постановил, что жизнь человека подвершена труду и бедствиям; когда Прометей тайно принес с неба огонь людям для облегчения их жизни, Зевс послал к людям Пандору с ящиком, в который были вложены всяческие бедствия; с той поры владычествуют на земле нужда и страдание; и особенно сильно стало владычество страданий в нынешнем, пятом железном веке, когда к физическим бедствиям присоединились пороки, неверие, несправедливость. По мнению автора «Трудов и дней», цари уподобились ястребу, терзающему соловья, и на жалобы его отвечающему: «я сильнее тебя». Но только то государство пользуется спокойствием и благоденствует, в котором оказывается справедливость и гражданину и пришельцу; а где сильные беззаконники, подкупленные подарками, судят неправо, на ту страну Зевс посылает мор и голод; народ её гибнет, женщины не рождают детей, война опустошает ее, и корабли её тонут. Бесчисленные сонмы бессмертных существ, святых служителей Зевса, облеченные скрывающею их мглою, невидимые, обозревают землю, наблюдают дела людей, справедливы ль они, или беззаконны. И за грехи царей, утверждается в «Трудах и днях», страдает народ. По праву сильного поступают звери; а человеку Зевс дал справедливость, величайшее из всех благ. «Легко ты можешь, Перс, приобретать трудами дурное, потому что путь к нему недалек, оно подле тебя», – говорит Гесиод брату. Но боги постановили, что хорошие качества приобретаются трудами, в поте лица; длинен и крут путь, приводящий к добродетели, он идет в гору; но когда ты взойдешь на высоту, будет тебе легко и хорошо. Труд приятен богам, и нет стыда в нем. Только то, что приобретено честным трудом, служит в пользу, только оно прочно. Остерегайся согрешать против отца и брата, против сирот и слабых; служи богам, приноси им жертвы чистыми руками и в чистоте сердца. Дорожи друзьями и соседями, советует Гесиод, расположение их полезно; приглашай их на обеды, давай им подарки щедрее полученных от них; не поддавайся обольщениям любимой жены; кто доверяет жене, доверится и обманщикам; надобно иметь детей, чтоб они сохранили и увеличили твое наследство; но не следует иметь слишком много детей.
Дальше у Гесиода идёт описание самих «трудов и дней». Он рассказывает брату, какие полевые труды в какие времена и дни года надо исполнять и по каким правилам должно вести их, чтобы сельское хозяйство шло хорошо. Во-первых, надобно обзавестись домом, посудою, хорошими рабами; раб должен быть неженатый, у рабыни не должно быть детей. Во-вторых, надо обзавестись ручною мельницею, ступою и двумя плугами из сухого дубового или вязового дерева, срубленного осенью. Пахарем должен быть раб средних дет, крепкого здоровья, человек солидного характера; перед работою надобно давать ему на завтрак восемь ломтей хлеба; в плуг должно запрягать двух девятигодовых волов. Гесиод считает, что самая лучшая пора для посева – когда перестают восходить Плеяды и скрываются на сорок ночей: воздух тогда свеж, а земля размягчена дождями. При посеве, за сеятелем должен идти мальчик с мотыгою и прикрывать зерна землею, чтобы птицы не выклевали их. Надобно и молиться божествам земли, чтобы выросло священное зерно Деметры. «Когда будешь вести полевые работы, как должно, – говорит Гесиод брату в «Трудах и днях», – то будешь ты радостно видеть обильные запасы в твоем доме, не будешь завидовать другим; напротив, другие будут, просить у тебя помощи». Но если сеять хлеб во время зимнего солнцестояния, жатва будет так мала, что весь хлеб нивы принесешь домой в корзине.
Впрочем, не все годы одинаковы: тот, кто запоздал посевом, еще может поправить дело: он должен дожидаться для посева, когда в возрождающейся зелени дуба начнет куковать кукушка, и Зевс даст три дождя. Хороший поселянин пользуется и зимним временем. Он быстро проходит мимо теплой сельской гостиницы: кто засиживается к гостиницах, тот беднеет. Автор «Трудов и дней» полагает, что хороший хозяин должен заблаговременно позаботиться о том, чтобы рабы выстроили себе хижины для защиты от зимнего холода, когда северный ветер волнует море, валит в горах дубы и ели на мерзлую землю. Дрожа, прячутся тогда животные, холодно даже тем, у которых длинная шерсть; и даже старика мороз заставляет бежать. Нежная девушка любит тогда сидеть дома с матерью. «А ты надень длинную шерстяную одежду, – говорит Гесиод брату, – обуйся в сандалии из толстой воловьей кожи на меховой подкладке, надень на плечи плащ из шкурок козлят, сшитых воловьими жилами, накрой голову войлочною шапкою, чтобы не мерзли у тебя уши, когда утром дует холодный северный ветер, и стелется по полям туман. Дни тогда короткие, ночи длинные, людям и скоту довольно половины той пищи, какая нужна с наступлением весны. Когда придет шестидесятый день после зимнего солнцестояния, подрезывай, не теряя времени, виноградные лозы: это должно кончиться до возвращения ласточек. А когда пчела, боясь Плеяд, станет прятаться между листьев, точи серп для жатвы, подымай рабов от сна на рассвете: в эту пору надо торопиться с трудами, чтоб успеть убрать хлеб; утро – третья часть дня; чтобы скорее кончить работу, надобно работать с раннего утра. А когда расцветет репейник, начнет в траве стрекотать стрекоза, и наступит, с восхождением Сириуса, пора томительного зноя, надобно уходить под тень скал, и там в прохладе подкрепляться смешанным с чистою родниковою водою красным вином, хлебом, козьим молоком, говядиною, козьим мясом. А когда станет сиять Орион, надобно велеть рабам молотить и веять хлеб на крепко утоптанном току, и собирать провеянный хлеб в сосуды. Когда хлеб собран в дом, то надо держать при доме зубастых собак, и кормить их, чтобы они охраняли запасы от воров. Теперь можно дать отдых рабам, и не запрягать волов до той поры, когда станут высоко подниматься Орион и Сириус. Тогда наступает сбор винограда. Сорвав дары Диониса, радующего сердце, надобно дать им лежать десять дней на солнце и пять в тени; после того выжимать их сок и сливать его в сосуды. С наступлением осенних дождей Гесиод советует сложить в доме дерево для плуга и других орудий.
Так излагаются в «Трудах и днях» правила земледелия. А если ты хочешь, говорит брату Гесиод, заниматься мореходством, то должен тоже замечать времена года. Когда Плеяды, испугавшись Ориона, уходят в море и начинают бушевать ветры, вытащи корабль из опасного волнения на берег, и подложи под его бока камни; надобно вычерпать из него воду, чтобы дерево не гнило; все снасти должно перенести в дом. Потом, через пятьдесят дней после солнцестояния, когда лето приближается к концу, небо становится ясно, море спокойно и благоприятно плаванию. Тогда пора снарядить корабль и, стащив его в воду, заботливо укладывать в него груз; и потом вверяйся ветрам. Но спеши вернуться до начала зимних бурь и осеннего ненастья. Весною, когда начинают распускаться листья на смоковнице, море тоже удобно для плавания. Но мореходство, убеждён Гесиод, всегда соединено с опасностями; лучше заниматься земледелием; ужасна смерть в волнах. Если бы прибыль не была человеку дороже жизни, не пускался бы он на бурное море. Не вверяй своего состояния кораблю, большую часть его оставляй дома. Соблюдай во всем умеренность.
После наставления относительно земледелия и мореходства, Гесиод возвращается в «Трудах и днях» к домашнему быту, рассуждения о котором были прерваны этим длинным трактатом. – Когда ты достигнешь зрелого возраста, будешь иметь лет тридцать, то женись: много ранее или много позже того, не следует жениться. Гесиод считает, что в жены следует брать девушку честного поведения. Выбирай ее, говорит он брату, из соседних семейств; выбирай такую девушку, которой идет пятый год девической зрелости. Добродетельная жена – драгоценное сокровище. От дурной, расточительной жены, утверждается в «Трудах и днях», преждевременно седеют волоса мужа. Будь верен другу и прямодушен с ним; не оскорбляй его; и когда он, поссорившись с тобою, захочет восстановить дружбу, примирись. Будь гостеприимен; но с рассудком. Не злословь; не попрекай никого бедностью. Не уклоняйся от общественных пирушек: на них больше веселья и меньше расхода, чем при домашних угощениях.
За этим следуют в «Трудах и днях» Гесиода правила относительно всяческих дел обыденной жизни; тут есть правила и о том, как сожительствовать с женою, и о том, как молиться, переходить речки вброд, купаться. Эти наставления показывают, что суеверная заботливость о соблюдении религиозной формалистики была не совершенно чужда и эллинскому народу, что и в его понятиях об угождении божеству было много грубого, что и он придавала очень большую и религиозную важность мелочным обрядам. Правила, излагаемые Гесиодом в «Трудах и днях», напоминают восточные заповеди очищения.
Последний раздел «Трудов и дней» наполнен суеверными наставлениями о том, какие дни счастливы, какие несчастливы для тех или других дел. Счет счастливых и несчастливых дней идет по лунному месяцу, и кажется, что их суеверное значение имело во времена Гесиода связь с характером богослужебных обрядов, какие совершались в эти дни.