Бабка Маланья жила в сибирском селе с внуком, шестиклассником Шуркой. У дочери, сыном которой был Шурка, не клеилась личная жизнь. Когда она в третий раз вышла замуж, Маланья уговорила дочь отдать внука ей.
Шурку она любила, но держала в строгости. Внук был похож на бабку — «такой же сухощавый, скуластенький, с такими же маленькими умными глазами», но характер у него был другой. Бабка была энергичной, крикливой и любознательной, а Шурка — застенчивым до глупости, скромным и обидчивым.
Был у Маланьи и сын Павел, лётчик, герой Советского Союза. Он не раз приглашал мать к себе в Москву, но бабка Маланья всё никак не могла выбраться.
Однажды, получив от Павла очередное письмо с приглашением, Маланья задумалась, узнала у внука, когда начинаются зимние каникулы и вышла на улицу посоветоваться с соседями. Вскоре Шурка увидел, что вокруг бабки «собралось изрядно народу», и все советуют ей поехать.
Шурке стало не до уроков — он давно мечтал посмотреть Москву. Вечером бабка начала диктовать внуку телеграмму, в которой сообщала, что они с Шуркой приедут в Москву на зимние каникулы. Телеграмма получалась длинной как письмо, и рассудительный Шурка ворчал, что это будет слишком дорого стоить, но бабка решила денег не жалеть и отправилась на почту.
Вечером к Маланье зашёл Егор Лизунов, школьный завхоз. Егор был человеком опытным, летал на самолётах, и бабка решила расспросить его. Приложившись к бабкиной медовухе, Егор поведал, что сначала им надо добраться на поезде до Новосибирска, а там садиться на самолёт до Москвы. Шурка прилежно записывал маршрут.
Бабка, подперев голову сухим маленьким кулачком, горестно слушала Егора. Чем больше тот говорил и чем проще представлялась ему самому эта поездка, тем озабоченнее становилось её лицо. Шаблон:/цитата
Расслабившись после нескольких стаканов медовухи, Егор сначала предупредил бабку, чтобы была осторожнее и смотрела, куда берёт билет, а то можно и совсем в другую сторону улететь. Потом он начал рассуждать о том, какие самолёты быстрее падают — реактивные или пропеллерные, а потом рассказал, что в «этой авиации» даже парашютов пассажирам не выдают, чем окончательно напугал Маланью.
Когда Егор, пошатываясь, удалился, Маланья решила отозвать телеграмму и начала диктовать внуку письмо. Под бабкину диктовку Шурка написал, что лучше они приедут летом, на поезде — пусть дольше, но безопаснее, и парашютов не надо.
Пока Маланья рассуждала, что лучше поехать ближе к осени — там и грибки пойдут, и варенье сварить можно, и солонинки сыну привезти — Шурка сделал приписку от себя. Он рассказал дяде о выдумках Егора и попросил пристыдить бабку и заставить приехать зимой, уж очень ему хотелось посмотреть на Москву.
Затем Маланье положила письмо в конверт и сама написала адрес — она была уверена, что так оно быстрее дойдёт. Внук с бабкой легли спать, но им не спалось. Шурка думал о многообещающем будущем, а Маланью интересовало, пустят ли её посмотреть Кремль.