|
|
| Строка 1: |
Строка 1: |
| Карточка пересказа
| | {{Пересказ |
| Код
| | | Название = Без улыбок |
| | | Автор = И.Грекова |
| | | Жанр = рассказ |
| | | Год публикации = 1975 |
| | | В двух словах = Известного учёного, женщину, обвиняют в «порочном направлении в науке».Благодаря сильному характеру,поддержке друзей, она выдерживает лицемерие и малодушие коллег и одерживает победу. |
| | }} |
|
| |
|
| = Пересказ
| | {{Начало текста}} |
| = Без улыбок
| |
| = Грекова,Ирина
| |
| =рассказ
| |
| = 1975
| |
| В двух словах =
| |
| Известного учёного,женщину,
| |
| названную в рассказе М.М,,
| |
| обвинили в «порочном направлении
| |
| в науке»..Благодаря сильному характеру,
| |
| поддержке друзей,она выдержала,
| |
| победила, и вернулась в мир улыбок.
| |
|
| |
|
| | Повествование ведётся от лица сотрудницы института, названной в рассказе М.М. Комиссия будет обсуждать её научную деятельность. "Порочное направление в науке" – так обозначена её вина. Когда объявляют дату слушания, мир улыбок исчезает: все её коллеги перестают улыбаться при встрече, кто-то – даже здороваться. Только три друга – Худой, Чёрный и Лысый – готовы поддержать её. |
| | Женщина применяет к своей нынешней ситуации слова из дневника Кюхельбекера: «Не знаю за собой никакой вины, но боюсь за тех, которые были ко мне сострадательны: ужасно подумать, что они за человеколюбие свое могут получить неприятности». |
|
| |
|
| | С годами у исследовательницы пропал интерес ко «всему сочиненному». Теперь её тянет к подлинному – мемуарам, дневникам, письмам. Дневник Кюхельбекера женщина читает каждый вечер. Несмотря на длительное заключение, Кюхельбекер жил: писал об искусстве, науке, религии, наблюдал события на тюремном плацу, писал стихи. И ни слова о своих страданиях. Как поэта его не признавал даже Пушкин: «Вильгельм, прочти свои стихи, Чтоб нам уснуть скорее». Но женщине отдельные строки кажутся прекрасными: |
|
| |
|
| Ирина Грекова
| | {{начало цитаты}} |
| | | <poem> |
| Без улыбок
| |
| Краткое содержание рассказа.1975
| |
| | |
| В двух словах: Известного учёного,женщину,названную в рассказе М.М, обвинили в «порочном направлении в науке»..Благодаря сильному характеру,поддержке друзей,она выдержала,победила, и вернулась в мир улыбок..
| |
| .Повествование ведётся от первого лица.
| |
| .По делу о моей научной деятельности назначали Комиссию ,обсуждение через неделю.Всю эту неделю я ходила в Институт,хотя могла не ходить.Обстоятельства изменились.Раньше я жила в мире улыбок..
| |
| | |
| За одну ночь почти все они пропали.Сотрудники делали вид,что не туда идут, другие опускали глаза,чтобы не поздороваться, третьи здоровились,но не улыбались..Но я была не одинока..У меня было три друга:Худой,Чёрный и Лысый..Когда-то мы работали вместе,теперь разошлись по разным темам ,но дружба сохранилась.Сразу после проишествия все трое пришли ко мне.Если понадобится,готовы были поддержать меня.Я им сказала:
| |
| -- Не знаю за собой никакой вины,но боюсь за тех, которые были ко мне сострадательны::
| |
| ужасно подумать,что они за человеколюбие свое могут получить неприятности.
| |
| Худой спросил: - Откуда это?
| |
| - Дневник Кюхельбекера,-ответила я.
| |
| | |
| Интерес ко всему сочиненному у меня с годами постепенно пропал..Зато повысился интерес к подлинному – мемуарам,дневникам,письмам…Может быть,это возрастная болезнь.,.всё меньше тянет на художественную литературу и всё, больше на документ.Худой объяснил – процент правды больше..
| |
| | |
| У меня оказался том «Русской старины» за 1875 г.В нём был дневник Вильгельма Кюхельбекера ,декабриста,поэта,наисанный им в крепости Свеаборг в 1831-1832гг.
| |
| | |
| Его арестовали в январе 1826 г. и заточили в один из казематов Петропавловской крепости.В разных крепостях Кюхельбекер содержался до конца 1835 г.Таким образом, он отбыл десять лет одиночного заключения из пятнадцати,положенных по приговору.
| |
| | |
| В «Русской старине» писали,что «Великий князь Михаил Павлович добился сокращения
| |
| срока заключения Кюхельбекера на пять лет.Его отправили на поселение в Восточную Сибирь,в город Баргузин..Великий князь прислал узнику прекрасную медвежью шубу..
| |
| | |
| Дневник Кюхельбекера я читала каждый вечер перед сном и не могла с ним расстаться.
| |
| Заключенный жил.Он писал об искусстве,науке,религии,наблюдал события на тюремном плацу.Изучал греческий язык,писал стихи..Как поэта Кюхельбекера, не прзнавали.Даже Пушкин:
| |
| Вильгельм ,прочти свои стихи,
| |
| Чтоб нам уснуть скорее.
| |
| | |
| Отдельные строки мне казались прекрасными:.
| |
| | |
| Но солнцев сонм, катящихся над нами, | | Но солнцев сонм, катящихся над нами, |
| Вовеки на весах любви святой | | Вовеки на весах любви святой |
| Не взвесить ни одной душе живой: | | Не взвесить ни одной душе живой: |
| Не весит Вечный нашими весами... | | Не весит Вечный нашими весами... |
| | </poem> |
| | {{конец цитаты}} |
|
| |
|
| И почти ни слова - о своей судьбе, страданиях, надеждах - их нет. Только в одном-двух местах вдруг прорвется: "Боже мой! Когда конец? Когда конец моим испытаниям?" А дальше - опять спокойствие, размышление, стихи, сны.
| | Наступает назначенный день. Вступительную речь исследовательница не слушает: она знает её заранее. Это – условия игры. Первое слово берёт Обтекаемый. Женщина отмечает: он не говорит, а вычисляет. Говорит с артистизмом, почти чистосердечно, мягким тоном, выражаясь языком музыки – "doice, con pieta" (нежно оплакивая). |
|
| |
|
| Наконец пришёл назначенный день.. Вступительную речь я почти не слушала. Я знала ее заранее. Каждую фразу председателя я бы могла за него произнести. Это были УИ (условия игры) в чистом виде, без тонкостей. Первое слово дали Обтекаемому.Он не говорил, а вычислял,это был стандарт,сорт экстра. Для неискушенного ума он даже мог прозвучать чистосердечно, Артистизм сказывался в том, как он умел каждую фразу подпереть оговорками, чтобы в случае чего... Общий тон был взят чрезвычайно мягкий. В музыке это, вероятно, обозначалось бы "doice, con pieta" (нежно оплакивая).
| | Раздутый был накален, а теперь калится добела. Он кричит напряженно, цветисто, по-своему красноречиво, по-своему талантливо. Он страдает. Он обливается потом. Негодующе рекомендует отказаться сотруднице от своих работ! «Это будет благородный поступок». |
|
| |
|
| Потом слово дали Раздутому. Он уже был накален, а теперь калился добела. Он кричал напряженно, цветисто, по-своему красноречиво, по-своему талантливо. Он страдал.. Он обливался потом. Негодование шло из него под большим давлением ..
| | «Каждая проработка (любого масштаба и значимости) имеет в основе чью-то личную заинтересованность. Кому-то хочется освободить место и посадить на него своего ставленника; другому позарез надо пролезть в академики; третий жаждет поддержать свой пошатнувшийся авторитет и так далее». |
| - Я ей советую: откажитесь печатно от своих работ! Это будет благородный поступок.
| |
| И сел, уже окончательно. В поте лица, добыв свой хлеб
| |
|
| |
|
| "Только бы выдержать", - думала я. Украдкой я вынула таблетку и проглотила, неловко ворочая языком. Не помогло, только стало еще суше во рту,
| | На защиту женщины выступают только двое-трое человек. Поддерживает наставницу её Второй ученик. Неожиданно не оправдывает надежд Первый ученик, «козырной туз» исследовательницы. Она понимает, что этот туз бит. |
|
| |
|
| Каждая проработка (любого масштаба и значимости) имеет в основе чью-то личную заинтересованность.Кому-то хочется освободить место и посадить на него своего ставленника; другому позарез надо пролезть в академики; третий жаждет поддержать свой пошатнувшийся авторитет и так далее.
| | Героиня слышит воющий голос Кромешного. Этого она выдержать не может и выходит. Она ненавидит подлую бабью слабость, все на свете жидкости, все слезы, все сопли, все слюни мира, и эта ненависть даёт ей силы. На улице женщина видит своих трёх друзей: Черного, Худого и Лысого. Они пришли поддержать её. |
|
| |
|
| Дальше во мне все как-то спуталось. Помню, что меня ругали, с каким-то удивившим меня ожесточением, те самые, что улыбались мне ежедневно. Понятно, иначе их бы не назначили в Комиссию... Но я уже не слушала..
| | К удивлению женщины, печатают её статью, год пролежавшую в периодике: уж больно много дискуссий она вызвала в своё время. Но в душе исследовательницы поселяется тусклая тревога. |
|
| |
|
| Два-три выступления были в мою пользу. Один весьма пожилой Рефератор подчеркивал мои высокие личные качества. Выходило, что, несмотря на ошибки - у кого их не бывает? - человек-то я совсем неплохой.
| | Проходит Второе Обсуждение. Скучное, мелкое и единодушное. Второго ученика женщина сама просит молчать: у него жена, ребёнок, ему это может повредить. Она аргументированно защищается, не признаёт ошибок, но её никто не слышит. Исследовательница понимает, что начинает падать духом, её правота словно осела, дала трещину: «Да, страшная вещь – общественное мнение. Пусть даже вынужденное, внушенное, но когда оно оборачивает всех против одного, одному трудно чувствовать себя правым». |
| - И вдобавок женщина, - сказал Рефератор, - а где наше рыцарство, товарищи?
| |
|
| |
|
| "За" выступал мой второй ученик - молоденький, путаник., пытался защищать, не меня, а Дело. Раздутый опять начал гарцевать на стуле.
| | Перед третьей волной обсуждения она даже не может спасаться дневником Кюхельбекера – в него жадно вцепился Худой: теперь дневник у него. Её правда уже лежит на смертном одре. Только трое друзей поддерживают женщину: «Встретиться с ними – напиться живой воды». |
|
| |
|
| Неожиданно подвёл Первый ученик, моя главная надежда, козырной туз. Я сразу поняла, что этот туз бит. Сначала он вилял, не желая высказаться ни за, ни против. Слушать его было как пить из клистира: вода, но противно. Первый не выдержал. Он залепетал, обращаясь почему-то ко мне:
| | Мир без улыбок становится привычным. Но сейчас случаются и радостные события: исследовательница рано встаёт и любуется утренним городом, добираясь до работы. Она понимает: то, что с ней происходит, – не горе. Люди помогают это понять. |
| - Видите, я вынужден признать свои ошибки в защите вас.
| |
|
| |
|
| Тут они зашумели. Шум обрушился, как обильный грозовой дождь.Нарастая, зовом волка возник воющий голос Кромешного. Это уже было мне не по силам. Вой убивал меня - самым буквальным, физическим образом. Спотыкаясь о стулья, оступаясь на паркете, я добралась до двери и вышла.
| | В коридоре научная сотрудница встречает Обтекаемого. На его лице улыбка. Он здоровается с женщиной и поздравляет с победой: правда всегда возьмет верх, говорит он. Женщина называет его трусом. Обтекаемый нелепо оправдывается. |
|
| |
|
| Меня отпустило,как только я закрыла за собой дверь, . Отгороженный дверью вой слышался глуше. Мне жгло глаза. Я ненавидела эту подлую бабью слабость. Ненавидела все на свете жидкости, все слезы, все сопли, все слюни мира. Ненависть меня подкрепила. Дойдя до парадного входа, я была, слава богу, уже спокойна. На улице стояли три моих друга: Черный, Худой и Лысый. Пришли-таки.
| | «Навстречу мне шли люди и улыбались. |
|
| |
|
| Неожиданности продолжались; опубликовали мою статью, которая уже больше года лежала в Периодике, как: слишком дискуссионна...Но напечатали. Только бы никто не пострадал.
| | Человек - улыбка. |
|
| |
|
| Заканчивалось превращение окружающего в мир без улыбок. Обтекаемый и еще несколько, на всякий случай, перестали здороваться.
| | Человек - улыбка. |
|
| |
|
| Но, независимо от них, во мне поселилась тусклая тревога. Даже дома, она меня не отпускала. В отчаянии я хваталась за дневник Кюхельбекера, читаный-перечитаный,
| | Всё не так просто». |
|
| |
|
| Второе Обсуждение состояось, спустя месяца два после первого, В отличие от первого, оно было единодушным. Второй ученик молчал, я сама его об этом просила: жена, ребенок. Какие-то юные аспиранты осторожно высказались не в мою пользу. Пряча глаза, обвинительную речь произнес Седовласый. Обтекаемый признал мои и свои ошибки..
| | {{конец текста}} |
| | |
| Опять гарцевал на стуле Раздутый, опять шаманил Кромешный, но все это было мельче, скучнее, чем в первый раз. Опять мне было предложено признать ошибки, и опять я их не признала. Я была спокойна, привела факты, но они пали в пустоту - никто меня не слушал. Хуже всего, что я сама себя не слушала. Мое внутреннее сознание уже не было цельным, словно бы моя правота осела, дала трещину.
| |
| | |
| Да, страшная вещь - общественное мнение. Пусть даже вынужденное, внушенное, но когда оно оборачивает всех против одного, одному трудно чувствовать себя правым.
| |
| | |
| Предстояла ещё одна волна - третья и решающая. Затишье перед этой волной выматывало душу, просто иногда нечем было дохнуть. Если бы я знала, чего ждать. Предполагать можно было что угодно.
| |
| | |
| Дефицит информации создает труса. Перед дырой неизвестности он цепенеет. Пытка неизвестностью - старый, испытанный прием. Оставляя нетронутым тело, он расшатывает душу...
| |
| К тому же мне нечего было читать. Дневник я отдала Худому, который вцепился в него с жадностью шавки,.
| |
| | |
| Я не признала своих ошибок, это-то было исключено, но правда внутри у меня лежала на смертном одре.
| |
| | |
| Не знаю, что бы я делала в это страшное время, если бы не трое моих друзей. Встретиться с ними - напиться живой воды.
| |
| | |
| Я продолжала жить, и время шло.. Мир без улыбок стал привычным..Войдя в Институт, я быстро старалась прошмыгнуть коридором и скрыться. В работе наклевывалась новая идея, но медленно, вяло.
| |
| | |
| Наряду с этим в моей новой жизни были и свои радости. Я полюбила рано вставать и шла в Институт пешком через весь город. Утренний, деловой и скромный, он вставал, Каждый шёл и терпел и нёс свое, полагающееся ему, без шума.
| |
| И еще я поняла очень важное: то, что со мной происходит, - не горе. Люди помогали мне это понять.
| |
| | |
| По коридору навстречу мне шел Обтекаемый, и - о чудо! - на лице его была улыбка. Поравнявшись со мной, он остановился.
| |
| - Поздравляю вас! Вы, конечно, уже читали?
| |
| - Нет ещё, - ответила я.
| |
| - Все-таки правда всегда возьмет верх, - сказал он.
| |
| - Несмотря на все ваши усилия.
| |
| - Вы ошибаетесь, М.М., уверяю вас, вы ошибаетесь! Я лично всегда вас защищал. Спросите кого угодно.
| |
| - Мне не надо никого спрашивать. Я и сама все про вас понимаю. - Жалкий трус! Вы думаете, что можно всю жизнь просидеть между двух стульев? Он побледнел.
| |
| - Вы не понимаете, М.М., - начал он бормотать, - вы ещё очень многого не знаете... Всё не так просто! К сожалению, я не могу вам всего сказать..
| |
| .
| |
| Навстречу мне шли люди и улыбались.
| |
| Человек - улыбка.
| |
| Человек - улыбка.
| |
| Всё не так просто.
| |
Без улыбок
1975
Краткое содержание рассказа
Для этого пересказа надо написать
микропересказ в 190—200 знаков.
Повествование ведётся от лица сотрудницы института, названной в рассказе М.М. Комиссия будет обсуждать её научную деятельность. "Порочное направление в науке" – так обозначена её вина. Когда объявляют дату слушания, мир улыбок исчезает: все её коллеги перестают улыбаться при встрече, кто-то – даже здороваться. Только три друга – Худой, Чёрный и Лысый – готовы поддержать её.
Женщина применяет к своей нынешней ситуации слова из дневника Кюхельбекера: «Не знаю за собой никакой вины, но боюсь за тех, которые были ко мне сострадательны: ужасно подумать, что они за человеколюбие свое могут получить неприятности».
С годами у исследовательницы пропал интерес ко «всему сочиненному». Теперь её тянет к подлинному – мемуарам, дневникам, письмам. Дневник Кюхельбекера женщина читает каждый вечер. Несмотря на длительное заключение, Кюхельбекер жил: писал об искусстве, науке, религии, наблюдал события на тюремном плацу, писал стихи. И ни слова о своих страданиях. Как поэта его не признавал даже Пушкин: «Вильгельм, прочти свои стихи, Чтоб нам уснуть скорее». Но женщине отдельные строки кажутся прекрасными:
Шаблон:Начало цитаты
Но солнцев сонм, катящихся над нами,
Вовеки на весах любви святой
Не взвесить ни одной душе живой:
Не весит Вечный нашими весами...
Шаблон:Конец цитаты
Наступает назначенный день. Вступительную речь исследовательница не слушает: она знает её заранее. Это – условия игры. Первое слово берёт Обтекаемый. Женщина отмечает: он не говорит, а вычисляет. Говорит с артистизмом, почти чистосердечно, мягким тоном, выражаясь языком музыки – "doice, con pieta" (нежно оплакивая).
Раздутый был накален, а теперь калится добела. Он кричит напряженно, цветисто, по-своему красноречиво, по-своему талантливо. Он страдает. Он обливается потом. Негодующе рекомендует отказаться сотруднице от своих работ! «Это будет благородный поступок».
«Каждая проработка (любого масштаба и значимости) имеет в основе чью-то личную заинтересованность. Кому-то хочется освободить место и посадить на него своего ставленника; другому позарез надо пролезть в академики; третий жаждет поддержать свой пошатнувшийся авторитет и так далее».
На защиту женщины выступают только двое-трое человек. Поддерживает наставницу её Второй ученик. Неожиданно не оправдывает надежд Первый ученик, «козырной туз» исследовательницы. Она понимает, что этот туз бит.
Героиня слышит воющий голос Кромешного. Этого она выдержать не может и выходит. Она ненавидит подлую бабью слабость, все на свете жидкости, все слезы, все сопли, все слюни мира, и эта ненависть даёт ей силы. На улице женщина видит своих трёх друзей: Черного, Худого и Лысого. Они пришли поддержать её.
К удивлению женщины, печатают её статью, год пролежавшую в периодике: уж больно много дискуссий она вызвала в своё время. Но в душе исследовательницы поселяется тусклая тревога.
Проходит Второе Обсуждение. Скучное, мелкое и единодушное. Второго ученика женщина сама просит молчать: у него жена, ребёнок, ему это может повредить. Она аргументированно защищается, не признаёт ошибок, но её никто не слышит. Исследовательница понимает, что начинает падать духом, её правота словно осела, дала трещину: «Да, страшная вещь – общественное мнение. Пусть даже вынужденное, внушенное, но когда оно оборачивает всех против одного, одному трудно чувствовать себя правым».
Перед третьей волной обсуждения она даже не может спасаться дневником Кюхельбекера – в него жадно вцепился Худой: теперь дневник у него. Её правда уже лежит на смертном одре. Только трое друзей поддерживают женщину: «Встретиться с ними – напиться живой воды».
Мир без улыбок становится привычным. Но сейчас случаются и радостные события: исследовательница рано встаёт и любуется утренним городом, добираясь до работы. Она понимает: то, что с ней происходит, – не горе. Люди помогают это понять.
В коридоре научная сотрудница встречает Обтекаемого. На его лице улыбка. Он здоровается с женщиной и поздравляет с победой: правда всегда возьмет верх, говорит он. Женщина называет его трусом. Обтекаемый нелепо оправдывается.
«Навстречу мне шли люди и улыбались.
Человек - улыбка.
Человек - улыбка.
Всё не так просто».
