Фотография, на которой меня нет (Астафьев): различия между версиями

Материал из Народного Брифли
Перейти к:навигация, поиск
Нет описания правки
Строка 7: Строка 7:
| Жанр = рассказ
| Жанр = рассказ
| Год публикации = 1968
| Год публикации = 1968
| В двух словах = В глухое сибирское село приезжает фотограф, чтобы сфотографировать учеников местной школы. Один из школьников заболевает и не попадает на фото, но потом всю жизнь хранит фотографию своего класса.
| В двух словах = Мальчик из глухого сибирского села не попадает на единственную школьную фотографию. Потом он всю жизнь хранит это фото, как память о ребятах, любимых учителях и доме, в которой когда-то родился.
}}
}}


Строка 14: Строка 14:


== Приезд фотографа ==
== Приезд фотографа ==
Однажды зимой глухую сельскую школу взбудоражило известие о том, что к ним едет фотограф из города, чтобы сфотографировать учеников.
Зимой Витину школу, находящуюся в глухом сибирском селе, взбудоражило известие о том, что к ним едет фотограф из города, чтобы сфотографировать «не стариков и старух, не деревенский люд, алчущий быть увековеченным», а учеников местной школы. Возник вопрос: где селить такого важного человека? Семья молодых учителей занимала половину ветхого домишки, и у них был вечно орущий малыш. Наконец фотографа пристроили у десятника сплавной конторы, самого грамотного, делового и уважаемого человека в селе.


Возник вопрос: где селить такого важного человека? Семья молодых учителей занимала половину ветхого домишки, и у них был вечно орущий малыш. Наконец фотографа пристроили у десятника сплавной конторы, самого культурного и уважаемого человека в селе.
Весь длинный зимний вечер школьники решали, «кто где сядет, кто во что оденется и какие будут распорядки». Было решено, что «прилежные ученики сядут впереди, средние — в середине, плохие — назад». По всему выходило, что Витю и его друга Саньку посадят в задний ряд, поскольку они «не удивляли мир прилежанием и поведением».  
 
Весь оставшийся день школьники решали, «кто где сядет, кто во что оденется и какие будут распорядки». По всему выходило, что Витю и его друга Саньку посадят в задний ряд, поскольку они «не удивляли мир прилежанием и поведением».


{{БлочныйПерсонаж
{{БлочныйПерсонаж
Строка 34: Строка 32:
}}
}}


Отстоять место получше в драке не получилось — ребята просто прогнали их.
Отстоять место получше в драке не получилось — ребята просто прогнали их. Тогда друзья отправились кататься с самого высокого обрыва, и Витя начерпал полные валенки снега.
 
Тогда друзья отправились кататься с самого высокого обрыва, и Витя начерпал полные валенки снега.


== Болезнь Вити и Санькина поддержка ==
== Болезнь Вити и Санькина поддержка ==
Строка 52: Строка 48:
{{/цитата}}
{{/цитата}}


Утром Санька пришёл за Витей, но тот не смог пойти фотографироваться — «подломились худые ноги», будто чужие. Тогда Санька заявил, что тоже не пойдёт, а сфотографироваться успеет и потом — жизнь-то долгая. Бабушка их поддержала, пообещав свезти внука к самому лучшему фотографу в городе. Только Витю это не устраивало, ведь на фото не будет школы.
Бабушка растирала Витины ноги нашатырным спиртом, укутывала шалью, грела у печной трубы, парила в бане, макая веник в хлебный квас. Затем бабушка дала внуку ложку водки и напоила молоком, кипячёным с маковыми головками. После этого Витя, наконец, уснул и проспал до полудня.
 
Днём за Витей пришёл Санька, но пойти фотографироваться мальчик не смог — «подломились худые ноги», будто чужие. Вид друга опечалил Саньку, и он заявил, что тоже не пойдёт, а сфотографироваться успеет и потом — жизнь-то долгая. Бабушка их поддержала, пообещав свезти внука к самому лучшему фотографу в городе. Только Витю это не устраивало, ведь на фото не будет школы, и он долго ревел «от горького бессилия».


== Уважение к учителям в селе ==
== Уважение к учителям в селе ==
Через несколько дней к больному Вите зашёл учитель и принёс готовую фотографию.
В школу Витя не ходил больше недели. Через несколько дней к нему зашёл учитель, справился о здоровье и принёс готовую фотографию. Было ему лет 25, но Саньке он казался пожилым и очень солидным. Витя долго рассматривал фотографию, на которой были запечатлены все сельские ребятишки. В гуще ребят стояли учитель с учительницей и чему-то еле заметно улыбались. Только Вити и Саньки там не было…


Бабушка, как и остальные жители села, относилась к учителям очень уважительно — те были вежливы даже к ссыльным и всегда готовы были помочь. Даже Левонтия, «лиходея из лиходеев», смог утихомирить учитель.
Бабушка тем временем окружила учителя заботой и вниманием, напоила чаем. Она, как и остальные жители села, относилась к учителям с молчаливым уважением — они были вежливы даже к ссыльным и всегда готовы помочь. Даже Санькиного отца, многодетного пьяницу и «лиходея из лиходеев», учитель смог утихомирить, только один раз с ним поговорив.
 
{{БлочныйПерсонаж
| Имя = Левонтий
| Описание = местный пьяница и дебошир, глава многодетной семьи, отец Саньки
| Номер =
| Портрет =
}}


Деревенские помогали учителям, как могли: кто за дитём посмотрит, кто горшок молока в избе оставит, кто воз дров привезёт. На деревенских свадьбах учителя были самыми почётными гостями.
Деревенские помогали учителям, как могли: кто за их ребёночком посмотрит, кто оставит в их избе горшок молока или сметаны, творогу или брусники, кто воз дров привезёт. «Учителя были заводилами» в сельском клубе — учили ребят петь и танцевать, ставили смешные пьесы и сами играли в них попов и буржуев. На деревенских свадьбах учителя были самыми почётными гостями, но во время гулянок вели себя строго и приучили народ «выпивкой их не неволить».


== Здание школы и дома раскулаченных ==
== Здание школы ==
Сначала школа размещалась в деревенском «доме с угарными печами», где не было даже парт, не говоря уже о книжках с тетрадками. Этот дом срубил Витин прадед. Мальчик там родился и смутно помнил и прадеда, и домашнюю обстановку. Вскоре после Витиного рождения его родители отселились в зимовье с протекающей крышей, а ещё через некоторое время прадеда раскулачили.
Работать учителя начинали в деревенском доме с плохими печами, который был построен Витиным прадедом. Прадеда раскулачили и сослали, а в его избе снесли перегородки и получился большой класс. Потом школе отвели здание получше, а в прадедовой избе устроили правление колхоза, который быстро развалился.  


Раскулаченных тогда выгоняли прямо на улицу, но родня не давала им погибнуть. «Незаметно» бездомные семьи распределялись по чужим домам. Нижний конец села был полон пустых домов, оставшихся от раскулаченных и высланных семей. Их-то и занимали люди, выброшенные из родных жилищ накануне зимы. В этих временных пристанищах семьи не обживались — сидели на узлах и ждали повторного выселения. Остальные кулацкие дома занимали «новожители» — сельские тунеядцы. За какой-нибудь год они доводили хороший дом до состояния хибары и переселялись в новый.
После этого в прадедовой избе жили местные бедняки, после чего в конец обветшавшее жилище разобрали на брёвна. Изба Витиного прадеда, в которой мальчик родился, осталась только на фотографии — на её фоне снялись школьники.


Из своих домов люди выселялись безропотно. Только один раз за Витиного прадеда заступился глухонемой Кирила. Уполномоченный, привыкший к угрюмой рабской покорности, не успел схватиться за оружие, и «Кирила всмятку разнёс его голову» ржавым топором. Глухонемого выдали властям, а прадеда с семьёй выслали, и он умер в первую же зиму.
== Нелёгкая работа сельских учителей ==
Сначала в школе не было ни парт, ни учебников с тетрадями, ни карандашей. На весь первый класс был один букварь и красный карандаш, которым дети писали по очереди. Потом учителя организовали сбор вторсырья и на вырученные деньги купили книги, тетради, краски и карандаши, а сельские мужики бесплатно смастерили парты и лавки. Поделились учителя и с соседями — сельские женщины разжились иголками, нитками и пуговицами, а дети впервые попробовали петушков на палочках.


В избе прадеда сначала было правление колхоза, потом жили «новожители». То, что от них осталось, отдали под школу.
Весной, когда тетради кончались, учитель вёл учеников в лес и рассказывал «про деревья, про цветки, про травы, про речки и про небо». Про природу он знал много, но и дети знали про лес то, о чём учитель не догадывался. Дети учили его многим таёжным хитростям. Однажды они наткнулись на гадюку. Защищая учеников, учитель убил её палкой, и только потом дети объяснили ему, что нельзя бить змей, замахиваясь через плечо, — змея может обвиться вокруг палки и упасть человеку на спину.


== Память о школе и учителях ==
== Память о школе и учителях ==
Учителя тогда организовали сбор вторсырья и на вырученные деньги купили учебники, тетради, краски и карандаши, а сельские мужики бесплатно смастерили парты и лавки. Весной, когда тетради кончались, учителя вели учеников в лес и рассказывали «про деревья, про цветки, про травы, про речки и про небо».
{{цитата}}
{{цитата}}
Прошли годы… А я таким вот и помню деревенского учителя… — вежливого, застенчивого, но всегда готового броситься вперёд и оборонить своих учеников, помочь им в беде…
Прошли годы… А я таким вот и помню деревенского учителя… — вежливого, застенчивого, но всегда готового броситься вперёд и оборонить своих учеников, помочь им в беде…
{{/цитата}}
{{/цитата}}


Уже много лет прошло, а Витя всё ещё помнит лица учителей. Фамилию их он забыл, но осталось главное — слово «учитель». Фотография та тоже сохранилась. Повзрослевший Витя смотрит на неё с доброй улыбкой, без насмешки, ведь эта «фотография — своеобычная летопись нашего народа, настенная его история», сделанная «на фоне родового, разорённого гнезда».
Витя повзрослел, забыл фамилии учителей, но осталось главное — уважение к слову «учитель». Уже работая над книгой, он узнал, что их звали Евгений Николаевич и Евгения Николаевна. Не только именами, но и лицами они были похожи как брат и сестра. Эти добрые и самоотверженные люди запомнились даже таким нерадивым ученикам, как Витя и Санька.
 
Школьная фотография тоже сохранилась. Многие снятые на ней ребятишки погибли во время Великой Отечественной войны. Повзрослевший Витя смотрит на неё с доброй улыбкой, без насмешки, ведь эта «фотография — своеобычная летопись нашего народа, настенная его история», сделанная «на фоне родового, разорённого гнезда».
{{конец текста}}
{{конец текста}}
[[Категория:рассказы]]
[[Категория:рассказы]]

Версия от 16:58, 16 марта 2020

Этот пересказ опубликован на Брифли.


Повествование ведётся от лица повзрослевшего Вити, в котором угадывается сам Виктор Астафьев. Деление пересказа на главы — условное.

Приезд фотографа

Зимой Витину школу, находящуюся в глухом сибирском селе, взбудоражило известие о том, что к ним едет фотограф из города, чтобы сфотографировать «не стариков и старух, не деревенский люд, алчущий быть увековеченным», а учеников местной школы. Возник вопрос: где селить такого важного человека? Семья молодых учителей занимала половину ветхого домишки, и у них был вечно орущий малыш. Наконец фотографа пристроили у десятника сплавной конторы, самого грамотного, делового и уважаемого человека в селе.

Весь длинный зимний вечер школьники решали, «кто где сядет, кто во что оденется и какие будут распорядки». Было решено, что «прилежные ученики сядут впереди, средние — в середине, плохие — назад». По всему выходило, что Витю и его друга Саньку посадят в задний ряд, поскольку они «не удивляли мир прилежанием и поведением».

Шаблон:БлочныйПерсонаж

Шаблон:БлочныйПерсонаж

Отстоять место получше в драке не получилось — ребята просто прогнали их. Тогда друзья отправились кататься с самого высокого обрыва, и Витя начерпал полные валенки снега.

Болезнь Вити и Санькина поддержка

Витя застудил ноги, и у него начался приступ болезни, которую бабушка Катерина Петровна называла «рематизня» и утверждала, что внук унаследовал её от покойной мамы.

Шаблон:БлочныйПерсонаж

{{{Текст}}}

Не уснул я в ту ночь. Ни молитва бабушкина, ни нашатырный спирт, ни привычная шаль, особенно ласковая и целебная оттого, что мамина, не принесли облегчения. Я бился и кричал на весь дом. Шаблон:/цитата

Бабушка растирала Витины ноги нашатырным спиртом, укутывала шалью, грела у печной трубы, парила в бане, макая веник в хлебный квас. Затем бабушка дала внуку ложку водки и напоила молоком, кипячёным с маковыми головками. После этого Витя, наконец, уснул и проспал до полудня.

Днём за Витей пришёл Санька, но пойти фотографироваться мальчик не смог — «подломились худые ноги», будто чужие. Вид друга опечалил Саньку, и он заявил, что тоже не пойдёт, а сфотографироваться успеет и потом — жизнь-то долгая. Бабушка их поддержала, пообещав свезти внука к самому лучшему фотографу в городе. Только Витю это не устраивало, ведь на фото не будет школы, и он долго ревел «от горького бессилия».

Уважение к учителям в селе

В школу Витя не ходил больше недели. Через несколько дней к нему зашёл учитель, справился о здоровье и принёс готовую фотографию. Было ему лет 25, но Саньке он казался пожилым и очень солидным. Витя долго рассматривал фотографию, на которой были запечатлены все сельские ребятишки. В гуще ребят стояли учитель с учительницей и чему-то еле заметно улыбались. Только Вити и Саньки там не было…

Бабушка тем временем окружила учителя заботой и вниманием, напоила чаем. Она, как и остальные жители села, относилась к учителям с молчаливым уважением — они были вежливы даже к ссыльным и всегда готовы помочь. Даже Санькиного отца, многодетного пьяницу и «лиходея из лиходеев», учитель смог утихомирить, только один раз с ним поговорив.

Деревенские помогали учителям, как могли: кто за их ребёночком посмотрит, кто оставит в их избе горшок молока или сметаны, творогу или брусники, кто воз дров привезёт. «Учителя были заводилами» в сельском клубе — учили ребят петь и танцевать, ставили смешные пьесы и сами играли в них попов и буржуев. На деревенских свадьбах учителя были самыми почётными гостями, но во время гулянок вели себя строго и приучили народ «выпивкой их не неволить».

Здание школы

Работать учителя начинали в деревенском доме с плохими печами, который был построен Витиным прадедом. Прадеда раскулачили и сослали, а в его избе снесли перегородки и получился большой класс. Потом школе отвели здание получше, а в прадедовой избе устроили правление колхоза, который быстро развалился.

После этого в прадедовой избе жили местные бедняки, после чего в конец обветшавшее жилище разобрали на брёвна. Изба Витиного прадеда, в которой мальчик родился, осталась только на фотографии — на её фоне снялись школьники.

Нелёгкая работа сельских учителей

Сначала в школе не было ни парт, ни учебников с тетрадями, ни карандашей. На весь первый класс был один букварь и красный карандаш, которым дети писали по очереди. Потом учителя организовали сбор вторсырья и на вырученные деньги купили книги, тетради, краски и карандаши, а сельские мужики бесплатно смастерили парты и лавки. Поделились учителя и с соседями — сельские женщины разжились иголками, нитками и пуговицами, а дети впервые попробовали петушков на палочках.

Весной, когда тетради кончались, учитель вёл учеников в лес и рассказывал «про деревья, про цветки, про травы, про речки и про небо». Про природу он знал много, но и дети знали про лес то, о чём учитель не догадывался. Дети учили его многим таёжным хитростям. Однажды они наткнулись на гадюку. Защищая учеников, учитель убил её палкой, и только потом дети объяснили ему, что нельзя бить змей, замахиваясь через плечо, — змея может обвиться вокруг палки и упасть человеку на спину.

Память о школе и учителях

{{{Текст}}}

Прошли годы… А я таким вот и помню деревенского учителя… — вежливого, застенчивого, но всегда готового броситься вперёд и оборонить своих учеников, помочь им в беде… Шаблон:/цитата

Витя повзрослел, забыл фамилии учителей, но осталось главное — уважение к слову «учитель». Уже работая над книгой, он узнал, что их звали Евгений Николаевич и Евгения Николаевна. Не только именами, но и лицами они были похожи как брат и сестра. Эти добрые и самоотверженные люди запомнились даже таким нерадивым ученикам, как Витя и Санька.

Школьная фотография тоже сохранилась. Многие снятые на ней ребятишки погибли во время Великой Отечественной войны. Повзрослевший Витя смотрит на неё с доброй улыбкой, без насмешки, ведь эта «фотография — своеобычная летопись нашего народа, настенная его история», сделанная «на фоне родового, разорённого гнезда».