Редактирование: Ионыч (Чехов)

{{pub|https://briefly.ru/chehov/ionych/}}

{{Пересказ

{{начало текста}}

Семья Туркиных считалась в уездном городе С. самой талантливой, образованной и интеллигентной. У каждого члена этой семьи был свой талант.

Глава семьи Иван Петрович устраивал любительские благотворительные спектакли, где играл старых генералов и при этом очень смешно кашлял. На званых обедах он веселил гостей анекдотами, много шутил и острил.

| Имя = Иван Петрович Туркин

| Описание = глава семьи, полный, красивый брюнет с бакенбардами, большой шутник, любит коверкать слова

Его жена Вера Иосифовна читала гостям сочинённые ею же романы.

| Имя = Вера Иосифовна Туркина

| Описание = жена Ивана Петровича, миловидная худощавая дама в пенсне, кокетливая и жеманная, сочиняет бездарные романы

Их дочь Екатерина играла на рояле.

| Имя = Екатерина Ивановна Туркина (Котик)

| Описание = дочь Ивана Петровича и Веры Иосифовны, юная, свежая, худощавая провинциальная девица, от скуки много читает, считает себя талантливой пианисткой

Молодому доктору Дмитрию Ионычу Старцеву, который был назначен земским врачом в село неподалёку, неоднократно советовали познакомиться с Туркиными.

| Имя = Дмитрий Ионыч Старцев

| Описание = земский доктор, в молодости — талантливый, увлечённый своим делом; в старости — безразличный к своей работе, опустившийся, разжиревший, жадно собирающий деньги

Старцев был занят любимой работой, и зайти к Туркиным ему удалось только весной. Он провёл приятный день. Иван Петрович шутил, Вера Иосифовна читала свой роман «о том, чего никогда не бывает в жизни», а Екатерина, которую родители звали Котиком, очень громко и энергично играла на рояле.

…плечи и грудь у неё содрогались, она упрямо ударяла всё по одному месту, и казалось, что она не перестанет, пока не вобьёт клавишей внутрь рояля.

После зимы, проведённой среди больных крестьян, Старцеву было приятно слушать эти звуки — громкие, надоедливые, но казавшиеся ему такими культурными. Старцев узнал, что Котик не училась в местной гимназии — учителя приходили к ней на дом, чтобы она не набралась дурного влияния. Несмотря на возражения матери, девушка хотела уехать в Москву, поступить в консерваторию и стать настоящей пианисткой.

У Старцева было много работы, поэтому следующий год он провёл «в трудах и одиночестве». Выбраться к Туркиным у него никак не получалось. Наконец, Вера Иосифовна прислала ему письмо, в котором просила приехать и вылечить её мигрень. Старцев ей помог, а она рассказала всем гостям, какой он удивительный доктор.

После этого Старцев стал часто бывать у Туркиных, но уже не ради Веры Иосифовны, а из-за Котика. Она восхищала его свежестью, простотой и наивной грацией. Котик казалась Старцеву не по летам умной, хотя иногда она могла рассмеяться и уйти прямо во время умного разговора или отпустить какое-нибудь нелепое замечание. Он умолял её выйти в сад, чтобы остаться с ней наедине.

Однажды Котик подсунула Старцеву записку, в которой назначала ему свидание в одиннадцать вечера на кладбище. Старцев отправился туда, хоть и знал, что Котик просто дурачится, и полночи пробродил по кладбищу, сгорая от любви, а потом долго добирался домой. К счастью, тогда у него уже была собственная пара лошадей и кучер.

На следующий день Старцев отправился делать Котику предложение. Он долго ждал, пока парикмахер сделает ей причёску, но думал не о любви, а о приданом и о том, что ему придётся бросить земскую службу и переехать в город. В его невыспавшейся голове вертелась мысль, что избалованная и капризная Котик не пара ему — трудяге, земскому врачу и «дьячковскому сыну», но он прогонял её и думал: «Ну и что ж? И пусть».

Поговорить с Котиком не удалось — она ехала в клуб на танцевальный вечер. Старцев подвёз её и сумел поцеловать по дороге, но Екатерина отнеслась к поцелую холодно. Вечером Старцев явился в клуб, сделал Котику предложение и неожиданно для себя получил отказ. Она сказала, что обожает музыку, хочет учиться в консерватории и не может больше оставаться в этом городе и продолжать пустую, бесполезную жизнь.

Сделаться женой — о нет, простите! Человек должен стремиться к высшей, блестящей цели, а семейная жизнь связала бы меня навеки.

У Старцева перестало биться сердце. Его самолюбие было оскорблено таким глупеньким концом, как в пьеске любительского спектакля, и ему жаль было «своего чувства, своей любви».

Три дня Старцев не ел и не спал. Потом до него дошли слухи, что Котик «уехала в Москву поступать в консерваторию», и он успокоился. Иногда вспоминая, как стремился он завоевать любовь Котика, Старцев говорил: «Сколько хлопот, однако!».

Прошло четыре года. У Старцева появилось много пациентов в городе, и он всё меньше времени уделял земской практике. Он сильно располнел и ездил на тройке с бубенчиками.

Однажды Старцев получил от Веры Иосифовны письмо с приглашением, к которому присоединилась и Екатерина. Он подумал и поехал. Туркины не изменились. Постаревшая Вера Иосифовна всё так же читала свои романы, Иван Петрович отпускал всё те же шутки, Котик шумно играла на рояле, а лакей, усатый парень, по-прежнему смешил гостей фразой «Умри, несчастная!».

…если самые талантливые люди во всём городе так бездарны, то каков же должен быть город.

Старцев уже не видел в Екатерине той свежести, что очаровала его когда-то. Котик постарела, похудела и побледнела, превратилась в Екатерину Ивановну. Теперь уже она заглядывала Старцеву в глаза и просила выйти с ней в сад. Она видела не растолстевшего и безразличного человека, а того молодого, трудолюбивого доктора, который объяснялся ей в любви.

Старцев остался с Екатериной наедине, вспомнил, как когда-то ухаживал за ней, и в его душе «затеплился огонёк». Он разговорился, пожаловался на жизнь:

Старимся, полнеем, опускаемся. …жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей… Днём нажива, а вечером клуб, общество картёжников, алкоголиков, хрипунов, которых я терпеть не могу.

Екатерина Ивановна возразила, что у него «работа, благородная цель в жизни», а вот она ошиблась, посчитав себя талантливой пианисткой — она «такая же пианистка, как мама писательница». В Москве она вспоминала о Старцеве и видела его возвышенным, идеальным.

Старцев вдруг вспомнил, какое удовольствие ему приносят деньги, и «огонёк в душе погас». Екатерина Ивановна просила его приезжать, но он игнорировал её письма и у Туркиных больше не бывал.

Прошло ещё несколько лет. Старцев стал жирным, одышливым и раздражительным, кричал на пациентов. В городе у него была громадная практика. Он скупал в городе дома и шёл смотреть их, бесцеремонно проходя через комнаты и не обращая внимания «на неодетых женщин и детей».

Когда он, пухлый, красный, едет на тройке с бубенчиками… то картина бывает внушительная, и кажется, что едет не человек, а языческий бог.

Земскую практику Старцев не забросил только из-за жадности. И в селе, и в городе его давно называли просто Ионычем. Жил он один, и жизнь его была скучной — всё то же собирание денег и винт по вечерам. Услыхав в разговоре о Туркиных, Ионыч спрашивал: «Это вы про каких Туркиных? Это про тех, что дочка играет на фортепьянах?».

[[Категория:10 класс (Архангельский)]]

[[Категория:11 класс (Москвин)]]