Редактирование: Антихрист (Ницше)

{Пересказ

 

| Название = Антихристианин

 

| Подзаголовок = проклятие христианству

 

| Название оригинала = Der Antichrist

 

 

| Автор = Фридрих - Вильгельм Ницше

 

| Жанр = философское эссе

 

 

| Микропересказ = Ницше яростно упрекает христиан в борьбе против природы, искажении учения Христа(первого и последнего христианина) и фантазиях о рае, т.е. нигилистическом отрицании жизни во имя потустороннего мира. Потомок польского рода Ницких презирает немцев за сознательный выбор Реформации, анти-Ренессанса.  

 

| Wikidata =  

У евреев было божество Ягве, отвечающее за дождь, однако с увеличением кол-ва задач божество перестало с ними справляться. Их попы придумали, что божество не справляется только потому, что люди виноваты, грешат.  

 

 

Павел исказил учение Христа: он добавил обещание о рае, "царстве божьем", которого изначально не было.  

 

 

 

 

 

 

Что вреднее всякого порока? - Деятельное сострадание ко всем неудачникам и слабым - христианство.

Помимо отрицания природных инстинктов и внушения виновности(Паскаль считал, что причиной гибели его разума был первородный грех, но на самом деле это было христианство), христианство принуждает к состраданию, что скорее слабость, чем добродетель. Шопенгауер считает, что сострадание делает жизнь более достойной отрицания, а значит сострадание - практика нигилизма. Аристотель видел в сострадании болезненное и опасное состояние, при котором можно иногда прибегать к слабительному; он понимал трагедию - как слабительное.

Ницше презирает немецких философов и немцев в целом.  

Протестантский пастор - дедушка немецкой философии, сам протестантизм её peccatum originale. Вот определение протестантизма: односторонний паралич христианства - и разума...

Религия дала начало антропоцентризму, поставив человека, как "венец творения" выше всех животных, Декарт животных вообще считал живыми бесчувственными механизмами. Притом религия придумала человеку душу, возвысив ее над бренным телом, не понимая, что душа - это нервная система и чувства, активно пользующаяся услугами "бренного тела".  

Божество, созданное по человеческому образу и подобию, разное: оно имеет силу, приносит пользу и вред, иногда бывает другом, иногда - врагом, не лишено недостатков: гнева, зависти, мести, хитрости и насилия, оно горячо триумфует вместе с народом после очередной победы над врагом. Бог христиан, исключительно бог добра - кастрированная версия прошлого божества, возникшая в силу сложившихся исторических обстоятельств, когда покорность угнетателям была для евреев залогом выживания. Этот бог - творение физиологически вырождающихся.  

"Демократичному" богу не удалось стать самодостаточным языческим богом, он еврей, он прогуливается по темным местам и закоулкам, обитает в нездоровых жилищах. Царство божье - эвфемизм хосписа, гетто, подземелья Аида. Он слаб, бледен и вырожденец. Самые бледные, господа метафизики, стали над ним господами. Метафизики закутывали его в свои паучьи нити, пока он сам не превратился в паука и метафизика. Теперь б-г стал прясть мир из самого себя, утончаясь и бледнея, границы его "тела" ограничились понятием "чистого духа", нечто, находящееся в себе. Падение божества: Бог стал субстанцией в себе.

Христианство не лишено следов востока: неважно, истинно ли одно или другое, важно что люди верят, что одно или другое истинно. Если счастье - вера в спасение от греха, то человеку необязательно быть греховным созданием, важно - себя определять им. Во имя святой веры стоит обесценить разум, познание, исследования, заколотив путь к истине. Сильная надежда - паллиативная медицина страждущих - вера в загробный мир была придумана с целью невозможности ее опровергнуть физическим опытом оживших. Чтобы была возможность любить, бог должен быть личностью, чтобы задействовать "гнустные" инстинкты - молодым человеком. Женщин вдохновляют рассказы о святых и ангелах, мужчин - о деве Марие. Целомудрие придумали скорее для стимуляции воображения и усиления внутреннего пыла. Но в широком понятии любовь - чувство, дорисовывающее объект любви до идеала.  

Еврейский бог Ягве ничем не уступал "коллегам по цеху" - Зевсу, Перуну, Тору, он был воплощением власти, радости, самоуверенности, от него ожидали побед и триумфа, с ним доверяли природе, дающей нуждающемуся народу дождь. Исайя видел Ягве хорошим солдатым и жестким судьей. Однако Ягве не справился с поставленными задачами, и жрецы это интерпретировали не слабостью божества, а непослушностью верующих, греховностью.

Изначально христианство было смесью анархизма против иерархии и учения о несопротивлении злу насилием. Христос умер, как и жил, ради хорошего примера, не для "спасения рода человеческого". Все его наследство - практика: поведение в суде перед судьями, прокурорами и римскими солдатами: он не отстаивает свои права с пеной во рту, не защищается, не избегает пыток и казни, только молится, страдает и любит тех, кто ему делает больно. Суть "Евангелия" кроется в словах, обращенных к соседу по несчастью: “Раз ты чувствуешь это, - ответил Спаситель, - значит, ты в Раю, значит, ты сын Божий”. Не сопротивляться злу, любить его!

"Благовестник" был первым и последним христианином : он жил по принципу несопротивлению зла насилием, не нуждаясь ни в молитвах, ни обрядах, ни чтении святых текстов. Все, что напрямую ведет к б-гу - евангелийская жизненная практика. Евангелие, оно же "благовестие", отрицает иудейские учения о "грехе", "прощении греха", "вере", "спасении через веру" .

"Спасение" - всего-лишь обновленная психологическая реальность: при таком образе жизни можно чувствовать себя "не небесах", при противоположном - "нельзя"!

Для Христа смерть была скорее опытом, доказательством правдивости учения. Но ученики не смогли простить смерть учителя - или того хуже, так же само спокойно умереть. Месть отрицает трагический финал, нужно (неевангельское) "наказание", "возмездие", "суд". На передний план вышло ожидание Мессии и наступление "Царства Божьего" с законной расправой над врагами в конце. Зная о презрении учителя к фарисеям и теологам, они его сделали фарисеем и теологом.

После смерти Христа его дело продолжает Павел. Он - ненавидящий фанатик, распявший Христа на своем кресте. Все было искажено и перечеркнуто: личность Спасителя, суть учения, практика, смерть, смысл смерти.. Павел сместил акцент на ложь о "воскресшем" Спасителе. Павел то ли имел опыт галлюцинаций, то ли придумал, важно, что ему поверили. Он хотел власти - ему нужны были только понятия, учения, символы, которыми тиранизируют массы, образуют стада.  

Магомет позаимствовал у Павла идею загробного мира и приукрасил ее с той же целью.  

Создатель всего, "дух", "совершенство" , шеф всех жрецов гуляет в райском саду, но его одолевает скука, против которой и боги бессильны. Он изобретает человека, но Адам тоже скучает. От скуки бог заселил рай животными, но Адам не хочет быть таким же животным, он хочет над ними возвышаться(первый промах бога). Бог создал Адаму Еву, уболтавшую Адама съесть плод дерева познания.(второй промах бога). В познающем мир человеке бог видит соперника, наука делает равным Б-гу и, следовательно, больше не нуждается в богах и жрецах. Чтобы любопытное существо не упорствовало в исследованиях, б-г выгнал их из рая. А чтобы они не имели много времени и предрасположенности к исследованиям и саморазвитию, бог оставил им в "наследство" много боли. Стратегия "разделяй и властвуй" с бесконечными войнами тоже не сработала. Ветхому богу в отчаянии пришла мысль: “человек познал науку, - ничто не помогает, нужно его утопить!”

Христианство не имеет национальностей и рас, это ненависть больного к здорового, неудачника к умному, гордому, смелому и красивому соплеменнику. Христианство - победа над благородным, а значит, наибольшее несчастье человечества. Павел же утверждал, что “Бог избрал немощное мира, немудрое мира, незнатное мира, уничиженное мира”

Бог на кресте - неужели ещё до сих пор не понята ужасная подоплёка этого символа? Всё, что страдает, что на кресте, - божественно... Мы все на кресте, следовательно, мы божественны... Мы одни божественны...

 

 

Великие умы не должны иметь постоянных убеждений, убеждения - тюрьма для разума.

 

Верующие люди не могут иметь своих целей в жизни, они слабые и зависимые, нуждаются в людях, которые их будут использовать.  

 

 

Его инстинкт чтит выше всего мораль самоотвержения; всё склоняет его к ней: его благоразумие, его опыт, его тщеславие. Всякого рода вера есть сама выражение самоотвержения, самоотчуждения.

К превеликому сожалению, люди предпочитают жесты истине и историю пишут фанатики своих дел.

Верующий не волен относиться по совести к вопросу об “истинном” и “неистинном”; сделайся он честным в этом пункте, это тотчас повело бы его к гибели. Патологическая обусловленность его оптики из убеждённого человека делает фанатика.

Христианство лжет, но эта ложь не во имя "святых целей", а во имя отрицания жизни, отравления ума, унижение и саморастление человека, через внушение мифа о греховности. Эти "цели" настолько дурны, как и средства.

Христианин и анархист: оба decadents, оба не способны действовать иначе, как только разлагая, отравляя, угнетая, высасывая кровь, оба - инстинкт смертельной ненависти против всего, что возвышается, что велико, что имеет прочность, что обещает жизни будущность. Христианство было вампиром imperii Romani.

На самом деле Эпикур боролся не с язычеством, а с христианством против развращения душ через понятия греха, вины, наказаний в потустороннем мире и бессмертия души. Отрицание бессмертия души - было истинным освобождением. Павел украл у подземных культов концепцию Озириса, Великой Матери, Митры и синтезировал их в понятный материал жрецу.

Он понял, что ему необходима вера в бессмертие, чтобы обесценить “мир”, что понятие “ад” даёт господство над Римом, что “потустороннее” умерщвляет жизнь... Нигилист и христианин (Nihilist und Christ) - это рифмуется, и не только рифмуется...

Тем временем в городе-резиденции "Римской блудницы" начался Ренессанс. Это возмутило Лютера, отца Реформации, он хотел откатить церковь к первоистокам, создав самый нечистоплотный род христианства, какой только есть, самый неисцелимый, самый неопровержимый - протестантизм...  

Если немцы не искоренят в себе христанство, то они будут всегда виновны в создании протестантизма, закрывающего людям путь к познанию мира через античность, науку и классику.

- Этим я заканчиваю и высказываю мой приговор. Я осуждаю христианство, я выдвигаю против христианской церкви страшнейшие из всех обвинений, какие только когда-нибудь бывали в устах обвинителя. По-моему, это есть высшее из всех мыслимых извращений, оно имело волю к последнему извращению, какое только было возможно. Христианская церковь ничего не оставила не тронутым в своей порче, она обесценила всякую ценность, из всякой истины она сделала ложь, из всего честного - душевную низость. Осмеливаются ещё мне говорить о её “гуманитарных” благословениях! Удалить какое-нибудь бедствие - это шло глубоко вразрез с её пользой: она жила бедствиями, она создавала бедствия, чтобы себя увековечить... Червь греха, например, таким бедствием впервые церковь обогатила человечество! - “Равенство душ перед Богом”, эта фальшь, этот предлог для rancunes всех низменно настроенных, это взрывчатое вещество мысли, которое сделалось наконец революцией, современной идеей и принципом упадка всего общественного порядка, - таков христианский динамит... “Гуманитарные” благословения христианства! Выдрессировать из humanitas само противоречие, искусство самоосквернения, волю ко лжи во что бы то ни стало, отвращение, презрение ко всем хорошим и честным инстинктам! Вот что такое, по-моему, благословения христианства! - Паразитизм, как единственная практика церкви, высасывающая всю кровь, всю любовь, всю надежду на жизнь своим идеалом бледной немочи и “святости”; потустороннее как воля к отрицанию всякой реальности; крест как знак принадлежности к самому подземному заговору, какие когда-либо бывали, - заговору против здоровья, красоты, удачливости, смелости, духа, против душевной доброты, против самой жизни...

Это вечное обвинение против христианства я хочу написать на всех стенах, где только они есть, - у меня есть буквы, чтобы и слепых сделать зрячими... Я называю христианство единым великим проклятием, единой великой внутренней порчей, единым великим инстинктом мести, для которого никакое средство не будет достаточно ядовито, коварно, низко, достаточно мало, - я называю его единым бессмертным, позорным пятном человечества...

''За основу пересказа взято ...''