Редактирование: Невыдуманные рассказы о прошлом (Вересаев)/Часть 5

{{начало текста}}

В восьмидесятых-девяностых годах в Петербурге в Большом театре пел тенор Михаил Иванович Михайлов. Голос прекрасный, но был очень недалёк и невежествен. В «Русалке» пел, ударяя себя ладонью по лбу: «А вот и дуб заветный…».

В те же годы, там же, в тех же ролях, что и Михайлов, выступал прекраснейший тенор Николай Николаевич Фигнер. Был он к тому же хорошим актёром и изящным красавцем. Учился пению он в Италии. Покровительствовала Фигнеру итальянская певица Медея Мей.

Через пятнадцать-двадцать лет Фигнер потерял голос, но со сцены не ушёл. Завистливо оттирал сколько-нибудь даровитых теноров, сам выступал в самых ответственных ролях. Человек он был нехороший, но ему многое прощалось. Он носил усы и бородку и в таком виде, в нарушение всякой бытовой правды, пел, например, партию Ленского.

Было это в конце 1898 года. Рассказчик служил ассистентом в Барачной больнице Боткина. Его жена была больна тяжёлым нервным расстройством.

Через двадцать пять лет оказалось, что у жены была скрытая малярия.

В конце девяностых годов в Петербург приезжал знаменитый итальянский трагик Томазо Сальвини. Ему было уже семьдесят лет. Рассказчик видел его в «Отелло». Прославленные европейские трагики — Росси, Барная — показались рассказчику крохотными в сравнении с Сальвинии. Спектакли с его участием шли в Александрийском театре; остальные роли исполняли артисты этого театра (Дездемону играла В. Ф. Комиссаржевская).

Сальвинии играл по-итальянски, остальные актёры — по-русски. Душа сразу, без колебания, сказала: «Вот это — гений!».

У нас много писали об «Отелло», когда драма была поставлена в Малом театре с исполнителем заглавной роли Остужевым. Хвалили игру Остужева, показывающего, как у Отелло постепенно зарождается прежде неведомое ему чувство ревности и доводит его до безумия.

Честь, как она в то время понималась, требовала жесточайшей расправы с изменившую мужу женщиной. Отелло, как смертно-тяжкий долг, берёт на себя исполнение требований общепризнанного нравственного закона.

В девяностых годах в Петербурге существовал драматический театр «Литературно-артистического кружка» во главе с издателем «Нового времени» А. С. Сувориным. Режиссура была хорошая, много было талантливых актёров.

В суворинском театре царя Фёдора великолепно играл молодой П. Н. Орленев. В молодом Художественном театре эту роль не менее великолепно исполнял И. М. Москвин.

Молодой Художественный театр впервые приехал в Петербург весной 1901 года и сразу завоевал петербуржцев.

За участие в демонстрации на Казанской площади В. В. Смидовича уволили с должности исполняющего обязанности младшего врача Барачной больницы. Врачи подарили ему на память изящный брелок.

Пётр Гермогенович Смидович в начале девяностых годов был студентом Московского университета и сильно нуждался. За участие в революционном движении Пётр был исключён из университета.

Он уехал за границу. В Париже окончил курс Высшей электротехнической школы, стал инженером. Переехал в Бельгию и в Льеже поступил на завод простым рабочим. Здесь он связался с бельгийской социалистической партией.

Их всех освободила революция 1905 года.

Рассказчику показывали гравюры художницы Кэте Кольвиц. «Крестьянская война» — исступлённая толпа с косами, топорами, вилами мчится вихрем, сзади горят здания. Над толпой парит нагая женщина с факелом. Танец пьяных от крови женщин вокруг гильотины…

Там Кэте Кольвиц познакомились с художницей, женой врача больничной кассы, просто одетой, с седыми волосами, внимательными глазами и удивительно молодым цветом лица. Сразу было видно, что никаким «хмелем» она не потрёпана.

Прасковья Семёновна Ивановская была членом исполнительного комитета «Народной воли» в самый героический период его работы. В 1882 году она была осуждена на смертную казнь, которую заменили каторжными работами. Наказание Ивановская отбывала в Забайкалье, на реке Каре, где при ней в 1888 году произошла знаменитая карийская трагедия с массовым самоотравлением заключённых.

Через несколько месяцев доктор Фейт отпустил Прасковью Семёновну — душевная рана её зарубцевалась, и она ожила. В начале девятисотых годов она возвратилась в Россию, принимала деятельное участие в организации убийства Плеве.

Баронесса Доротея Эртман превосходно исполняла фортепианные вещи Бетховена. Композитор сердечно любил её. Когда у Эртман умер единственный сын, она без слёз сидела неподвижно и безмолвно, ничего не слышала. Боялись, что она сойдёт с ума.