Тонио Крёгер (Манн)
|Следующий эпизод = Тонио влюблен в толстуху Ингу Хольм. Ради неё ходит на танцы к учителю Хейнцельману. Но Инга не обращает на него внимания, а он мучается, ошибается в кадрили, и думает, почему он не дома и не читает «Иммензе» шторма. В Тонио влюблена другая девочка, но уже начинает понимать стоя у окна, что счастье – не в том, чтобы быть любимым (это брезгливое удовлетворение суетных душ), а в том, чтобы ловить мимолетные мгновенья близости к своей любви. Думает о том, что вечно быть верным – счастье, но тут же понимает, что забыл же Ганса. }}
|Следующий эпизод (обзорный)= род Крегеров разорился, фирма продана, мать второй раз замужем, Тонио повзрослел уехал в другой город. Как художник понимает, что без любви сердце мертво и ищет плотских утех, распутничает. Все время корит себя за это и не хочет. Но вместе с его нравственными страданиями изощряется писательское мастерство. Работает не для получения средств к пропитанию, а просто жизнь без работы для него не существует. Он ничто как человек – но в творчестве все. Считает, что хорошие произведения лишь в борьбе с трудностями и надо умереть, чтобы творить великое искусство. }}
|Следующий эпизод в Мюнхене = Тонио приходит в мастерскую художницы Лизаветы Ивановны, его друга. Весна. Им обоим 30 с небольшим. Т: Если ты работаешь от всего сердца, то работа не покидает тебя ни на минуту, и нигде нет от неё покоя. Встретил новеллиста Адальберта, он считает, что весной тяжело работать и идет в кафе. Е: Хорошо, вам надо выговориться. Садитесь, не испачкайтесь. Т:Поэт итак бродяга, должен хоть внешне выглядеть прилично. Так вот об Альберте. Весной тяжело работать, но это юность! Это чистота. Нельзя ругать за это. Да, обострены все чувства. Но художник не имеет права чувствовать. Это заблуждение дилетанта. Возвыситься над материалом – возвести в искусство. Если вас затрагивает за живое то, о чем вы пишете – провал. Чувство всегда банально и бестолково. Артистичны только раздражения и холодные экстазы. Здоровые чувства безвкусны. Чувствующий человек – не художник. Альберт это понял. Е: Ну и идите за ним. Т:Мне жаль моих читателей, они пишут мне прекрасные письма. Но огорчились бы, узнав изнанку жизни художника. Честные, здоровые и добропорядочные люди вообще не пишут, не играют и не сочиняют музыку. Художник – препарированный папский певец. Литература – проклятие. Ты рано понимаешь, что проклят. Ты всегда понимаешь, что не похож на обычных людей, ты одинок. Художника всегда видно в толпе, он стороннее и иное. «Особый дар» художника сомнителен и проблематичен. Банкир, пишущий новеллы – редкость, но добропорядочный банкир, пишущий новеллы – фантастика. Е: Можно смотреть по-другому. По вашему литература как путь к всепониманию и спасению – фикция? Святой литератор – фикция? Неужели по вашему тот, кто смотрит на литератора и видит добродетель, смотрит недостаточно пристально. Т: Мягкий и добрый человек, которого измотали психологические прозрения выглядит старым и усталым. Нельзя преодолеть мировую скорбь и сохранить бодрость духа. Гамлет понимал, что чудовищно быть прикованным к познанию, не будучи для него рожденным. От литературы устаешь. Равнодушие к любой истине – удел литераторов. Это о познании. О слове: что выговорено, с тем покончено. Если выговорен весь мир – значит, он исчерпан, его не существует или он преображен. Если у вас есть живое чувство – назовите его по имени и покончено. И еще: я люблю жизнь. Жизнь – противоположность искусству. Мне нужна дружба, доверчивость, преданность. Тот, кто жаждет демонического – не поэт. Е: Вы обыкновенный заблудший бюргер на ложном пути. Т: Я ухожу.}}
|Следующий эпизод = Тонио уехал в Данию через свой родной дом (конкретное место не названо, видимо, Любек), Италия – это пошло. Дания для него - Балтийское море, «всю юность жил у Датской границы». Приезжает домой. Дома все как в детстве, но узко и тесно. Ночует в лучшей гостинице. Идет к дому Ганса, вспоминает их прогулки, идет к родному дому. Там теперь народная библиотека. Ходит по комнатам библиотеки, которые была их столовой и спальнями. Собирается уехать в Копенгаген. Полиция пытается проверить у него документы, но у Тонио их нет, он дает им корректуру своего романа со своей фамилией. Они читают и отпускают. Тонио едет на корабле, вспоминает детство, разговаривает со случайным попутчиком, коммерсантом. Ночью буря. В душе Крегера рождается песнь моря, но т.к. его сердце полно, но стихотворение банально. Приезжает в Данию. Ходит как турист, но слишком жизнерадостно. Плывет в Хельсингер, останавливается в маленькой прибрежной гостиной. Осень, никого нет, кроме пары постояльцев, но Тонио этого и хотел. Ему хорошо, он один, смотрит на море, на штормы, на рассветы и забывает о времени. И тут в гостиницу приезжает группа экскурсантов из Хельсингера, поплясать и отдохнуть. И тут Тонио встречает Ганса и Ирму, они его не замечают. Вечером бал. Тонио следит за ними и радуется потому, что любит. Смотрит, какие они красивые и тоскует по родине. Понимает, что никогда их не забывал и для них работал. Но тут понимает, что хотел бы время назад и не читать Шиллера, ничего не писать, быть веселым и добропорядочным, быть любимым, иметь жену и детей. Но нет. Все танцуют кадриль ту самую в которой ошибался Тонио. Дальше галоп. Девушка с кавалером падают и кавалеру ужасно больно и он забыл про девушку. Тонио берет её и уносит на кресла. И он снова счастлив как тогда. А все время между тогда и сейчас что было? Пустота, лед и искусство. Решает написать письмо Лизавете Ивановне. Признает, что она была права, когда назвала его бюргером. Пишет, что в нем смешана горячая кровь с холодной. Он стоит меж двух миров. Художники видят в нем обывателя, а обыватели хотят арестовать. Но он добьется большего, он обещает ей. Он чувствует, что мир просит воплотить его с слова. Но больше всего он любит и отдает свою любовь «белокурым и голубоглазым, живым, счастливым, дарящим радость, обыкновенным». Эта любовь благодатна и плодотворна.}}