Повествование ведётся от лица повзрослевшего Вити, в котором угадывается сам Виктор Астафьев. Деление пересказа на главы — условное.
Приезд фотографа
Зимой Витину школу, находящуюся в глухом сибирском селе, взбудоражило известие о том, что к ним едет фотограф из города, чтобы сфотографировать учеников.
Возник вопрос: где селить такого важного человека? Семья молодых учителей занимала половину ветхого домишки, и у них был вечно орущий малыш. Наконец фотографа пристроили у десятника сплавной конторы, самого культурного и уважаемого человека в селе.
Весь оставшийся день школьники решали, «кто где сядет, кто во что оденется и какие будут распорядки». По всему выходило, что Витю и его друга Саньку посадят в задний ряд, поскольку они «не удивляли мир прилежанием и поведением».
Отстоять место получше в драке не получилось — ребята просто прогнали их.
Тогда друзья отправились кататься с самого высокого обрыва, и Витя начерпал полные валенки снега.
Болезнь Вити и Санькина поддержка
Витя застудил ноги, и у него начался приступ болезни, которую бабушка Катерина Петровна называла «рематизня» и утверждала, что внук унаследовал её от покойной мамы.
Не уснул я в ту ночь. Ни молитва бабушкина, ни нашатырный спирт, ни привычная шаль, особенно ласковая и целебная оттого, что мамина, не принесли облегчения. Я бился и кричал на весь дом. Шаблон:/цитата
Утром Санька пришёл за Витей, но тот не смог пойти фотографироваться — «подломились худые ноги», будто чужие. Тогда Санька заявил, что тоже не пойдёт, а сфотографироваться успеет и потом — жизнь-то долгая. Бабушка их поддержала, пообещав свезти внука к самому лучшему фотографу в городе. Только Витю это не устраивало, ведь на фото не будет школы.
Уважение к учителям в селе
Через несколько дней к больному Вите зашёл учитель и принёс готовую фотографию.
Бабушка, как и остальные жители села, относилась к учителям очень уважительно — те были вежливы даже к ссыльным и всегда готовы были помочь. Даже Левонтия, «лиходея из лиходеев», смог утихомирить учитель.
Деревенские помогали учителям, как могли: кто за дитём посмотрит, кто горшок молока в избе оставит, кто воз дров привезёт. На деревенских свадьбах учителя были самыми почётными гостями.
Здание школы и дома раскулаченных
Сначала школа размещалась в деревенском «доме с угарными печами», где не было даже парт, не говоря уже о книжках с тетрадками. Этот дом срубил Витин прадед. Мальчик там родился и смутно помнил и прадеда, и домашнюю обстановку. Вскоре после Витиного рождения его родители отселились в зимовье с протекающей крышей, а ещё через некоторое время прадеда раскулачили.
Раскулаченных тогда выгоняли прямо на улицу, но родня не давала им погибнуть. «Незаметно» бездомные семьи распределялись по чужим домам. Нижний конец села был полон пустых домов, оставшихся от раскулаченных и высланных семей. Их-то и занимали люди, выброшенные из родных жилищ накануне зимы. В этих временных пристанищах семьи не обживались — сидели на узлах и ждали повторного выселения. Остальные кулацкие дома занимали «новожители» — сельские тунеядцы. За какой-нибудь год они доводили хороший дом до состояния хибары и переселялись в новый.
Из своих домов люди выселялись безропотно. Только один раз за Витиного прадеда заступился глухонемой Кирила. Уполномоченный, привыкший к угрюмой рабской покорности, не успел схватиться за оружие, и «Кирила всмятку разнёс его голову» ржавым топором. Глухонемого выдали властям, а прадеда с семьёй выслали, и он умер в первую же зиму.
В избе прадеда сначала было правление колхоза, потом жили «новожители». То, что от них осталось, отдали под школу.
Память о школе и учителях
Учителя тогда организовали сбор вторсырья и на вырученные деньги купили учебники, тетради, краски и карандаши, а сельские мужики бесплатно смастерили парты и лавки. Весной, когда тетради кончались, учителя вели учеников в лес и рассказывали «про деревья, про цветки, про травы, про речки и про небо».
Прошли годы… А я таким вот и помню деревенского учителя… — вежливого, застенчивого, но всегда готового броситься вперёд и оборонить своих учеников, помочь им в беде… Шаблон:/цитата
Уже много лет прошло, а Витя всё ещё помнит лица учителей. Фамилию их он забыл, но осталось главное — слово «учитель». Фотография та тоже сохранилась. Повзрослевший Витя смотрит на неё с доброй улыбкой, без насмешки, ведь эта «фотография — своеобычная летопись нашего народа, настенная его история», сделанная «на фоне родового, разорённого гнезда».