Швейцария, 17 век, тридцатилетняя война между католиками и протестантами. В городе Аугсбурге жила обеспеченная семья протестантов Цингли: муж, жена и младенец. Когда католические войска подошли к городу, семья стала собираться к отъезду, но не успела. Увидев в окно солдат-католиков, муж спрятался во дворе, жена убежала, бросив ребёнка, а молодая служанка-католичка Анна укрылась в доме.
Солдаты ограбили дом, убили хозяина и ушли, не тронув ребёнка. Испуганная служанка забрала малыша и решила отдать его родственникам Цингли. Среди пожара, смертей, грабежей и пьянства победителей родственники-протестанты отказались приютить ребёнка и выставили Анну вон. В доме была и фрау Цингли, но и она не пожелала забрать сына.
Анна принесла малыша домой к сестре и некоторое время жила у неё. Но времена были голодные, и служанке пришлось уйти в деревню к своему брату, который жил чуть лучше.
Брат был женат на обеспеченной женщине, но права голоса в семье не имел. Ему Анна призналась, что спасла ребёнка своих бывших хозяев-протестантов, но брат запретил говорить жене об этом: протестантов не любили и боялись. Впервые женщина назвала мальчика своим сыном.
Жена брата всё время интересовалась мужем Анны, и той пришлось солгать, что он скоро заберет её. Жена постоянно намекала брату Анны, что накладно содержать её с малышом, и тот принял меры.
Однажды он сообщил сестре, что нашел ей мужа. Нищий немолодой крестьянин Оттерер умирал дома, за деньги он и его старуха-мать согласились на венчание с Анной. Их поженили.
Теперь у ребёнка была фамилия, и замужняя Анна с чистым сердцем принялась ожидать известия о смерти мужа.
Но Оттерер внезапно выздоровел к немалому изумлению собственной матери. Он начал навещать Анну, познакомился с её невесткой и выразил готовность узаконить их брак и перевезти жену с малышом домой. Анне не понравился «супруг», от горя она заболела. Когда же она выздоровела, заболел мальчик.
За месяцы совместной жизни Анна привязалась к малышу и искренне полюбила его, и малыш платил ей ответной привязанностью. По словам окружающих, он и вовсе стал похож на неё. Оттерер забрал ещё слабых Анну и мальчика и отвез домой.
Сначала Анна томилась в убогой хижине и даже пыталась бежать, но со временем привыкла. Муж не обижал её и малыша, они были сыты, брат помогал, и она смирилась. Анна упорно работала на земле в попытках прокормить семью.
Прошли годы. Однажды Анна отлучилась по делам, а вернувшись, не обнаружила сына. Муж сообщил, что хорошо одетая женщина в экипаже забрала плачущего мальчишку. Анна всё поняла и кинулась в город, к Цингли, но её не впустили в дом. Она отправилась к властям, но и там её не стали слушать, оповестив безутешную мать, что между католиками и протестантами заключён мир. История тем и закончилась бы, не попади дело Анны в руки судьи Ирнаца Доллингера, «поистине необыкновенного человека».
Анна предстала пред ним в сопровождении сестры и зятя, свидетелей тех давних событий. Судья, «коротенький, но очень толстый старик», сердито выслушал их. Он попытался обвинить Анну в том, что та хочет наложить руку на состояние родителей малыша, но женщина, запинаясь, уверила, что хочет только сына, а не его деньги.
В день суда перед зданием старой ратуши было многолюдно: «…всем хотелось присутствовать на процессе… люди спорили о том, кто настоящая мать, а кто самозванка». К тому же процессы, которые вёл старый Доллингер, были очень популярны. На суде фрау Цингли была окружена богатыми родственниками, а Анну сопровождала только сестра. Малыш на руках няни, увидев Анну, раскричался и потянулся к ней, поэтому судья велел его вынести.
Фрау Цингли лгала, что она не бросала своего ребёнка, а его отняли солдаты-католики. Анна же, по её словам, украла её сына и намеревалась шантажировать безутешную мать, вымогая у неё деньги. Поэтому она нашла малыша и отобрала его у бессовестной служанки.
Анна же рассказала суду, как всё случилось на самом деле, а её сестра подтвердила это. Доллингер решил, что обе матери лгут, и вопрос о материнстве не решён. Наконец, он решил провести испытание, в основе которого «лежит мысль, что настоящая мать узнаётся по её любви к ребёнку».
Доллингер велел начертить на полу меловой круг и поставить в него ребёнка. Матери должны взять его за руки и по сигналу тянуть каждая к себе. Кто больше любит малыша, та и вытянет его из круга.
Растерянная Анна держала плачущего мальчика за руку, и её рука дрожала. По сигналу она сразу же выпустила ручку сына, боясь причинить ему вред, а фрау Цингли с силой дёрнула орущего ребёнка к себе. Судья тотчас же присудил ребёнка Анне, а её соперницу назвал бесстыжей. Горожане потом судачили, что выходя, судья подмигнул залу.