Редактирование: Утоли моя печали (Васильев)

{{Пересказ

| Название = Утоли моя печали...

| Жанр = роман

| Год публикации = 1997

}}

В выпускном классе элитной женской гимназии Надя написала сказку, которую опубликовали в журнале. На волне успеха Наденька принялась строчить рассказы, но редакторы журналов отказались их публиковать. Хомяков считал, что Наденька исчерпала свой запас идей.

Литература — не сюжетики, литература — а русская в особенности — запас идей.

Вскоре Наденька поступила на частные курсы, где прослушала лекции о журналистике и твёрдо решила стать известной журналисткой.

В это время Наденька влюбилась в друга брата Георгия, подпоручика Одоевского. Георгий часто приводил приятеля к Хомяковым, но на Наденькин флирт он не поддавался, и та рыдала по вечерам в подушку. Сестра Варвара считала, что это счастливые слёзы, и «всё естественное — разумно», однако, не стоит строить семью на чувственном влечении.

Любовь есть невероятное по мощи влечение душ друг к другу. Душ, а не взыгравшей плоти.

Однажды дворецкий и доверенный человек Хомякова сообщил хозяину, что в пять часов утра из их дома вышел Одоевский. Горничная девушки Грапа была немедленно уволена, а Георгий, рискуя карьерой, вызвал Одоевского на дуэль.

Наденька, притихшая и раскаявшаяся, не отказалась от мысли стать великой журналисткой.

Если русская литература заставила понять, что есть холоп и есть барин, то русская журналистика обязана заставить господ народный вой услышать.

Рождество Надя праздновать отказалась и уехала в Высокое, отмаливать прощение у могил родителей.

Надя счастливо провела Рождество — украсила ёлку для крестьян, гадала с Феничкой в рождественскую ночь. Во время гадания надо было подслушивать под окнами, и Наденька услышала разговор между братом Иваном и Белеволенским, который заставил её задуматься. Беневоленский считал, что революция превратит русский народ в обезумевшую толпу.

Толпы <…> ринутся давить обидчиков, как только почувствуют безнаказанность. Поэтому бороться за свободу у нас можно только постепенно, только парламентским путём…

Утром Наденька узнала, что ночью кто-то украл игрушки с украшенной для крестьян ёлки. Праздник был безнадёжно испорчен, и девушка вернулась в Москву.

Наденька отказывалась от праздника, пока Фёдор не ввёл в дом Хомяковых немолодого и богатого холостяка Вологодова. Фёдор рассказал о народном гулянии на Ходынском поле, которое состоится в честь коронации и пройдёт под охраной полиции.

Праздник под надзором, <…>. Это действительно в русских традициях: веселись, но оглядывайся.

Этот разговор навёл Надю на мысль устроить на Масленицу маскарад. Девушка поспорила, что Вологодов её не узнает.

Развивать свой светский успех Надя отказалась, заявив, что хочет состояться как личность, а не найти богатого мужа.

Состоятельной является только состоявшаяся личность, а не чужое богатство, доставшееся по наследству.

Наступила весна. Целыми днями Надя и Феничка бродили по Москве, наблюдая, как артели рабочих украшают столицу для предстоящей коронации. Хомяков иронически считал все пышные приготовления судорогами «давно состарившегося русского самодержавия», а будущее России видел не в революции, а в экономических реформах.

Вологодов показал Наде, Феничке и Каляеву, как император прибывает на вокзал. Рассматривая пышный кортеж, Наденька ощутила священный трепет — на её глазах творилась История. Иван же назвал императорскую семью «немецкими курфюстами, дорвавшимися до русского престола».

История — душа народа. <…> Дух, а не форма. А у нас — форма, но уж никак не дух. В таком выражении история делается безнравственной, <…> лживой и мёртвой.

Это высказывание Каляева показалось Наденьке злым и пафосным.

Хомяков считал, что в России нет равновесия между формой и содержанием — правящие круги поклоняются внешнему блеску и не видят народной нищеты. Это равновесие сложно восстановить постепенно, поэтому России грозит революция.

А толпа — всегда зверь. Скопище вмиг потерявших рассудок людей.

Надя спросила Немировича-Данченко, не составит ли он ей протекцию, как знаменитый журналист. Тот отказал, добавив, что барышни берут интервью только в Америке, а Наденька — «сказочница и по письму, и по натуре», вот пусть сказки деткам и пишет.

Побродив между костров до рассвета и наслушавшись разговоров, девушки решили вернуться домой. Они поднялись на Ходынку и оказались между двумя массами людей — одна поднималась из оврага, а другая шла из Москвы. Надю оторвало от Фенички, закрутило и сжало с неимоверной силой.

Масса людей со своими характерами, походкой, лицом, темпераментом, возрастом, наконец, превратилась в Живое Безголовое Чудовище, клеточкой которого стал каждый человек…

Человеческие течения увлекали Надю за собой. Она бежала в плотно сомкнутом ряду, мелко семеня, чтобы не упасть — падение означало смерть. Тысячи шаркающих ног поднимали над Ходынкой тучу мелкой пыли, которая мешала дышать.

В конце вечера стало известно, что обер-полицмейстер просил у генерал-губернатора солдат, чтобы окружить Ходынское поле, но тот выделил лишь взвод казаков — остальные войска были задействованы в парадах и смотрах. Утром он выделил ещё три нестроевых роты под командованием Николая Олексина, одного из братьев Наденьки, и запретил беспокоить императора.

Чего нет в утверждённом государём императором расписании коронационных торжеств, того нет вообще. Не существует…

Немирович-Данченко долго не мог поверить слухам о дикой давке на Ходынке, но вскоре увидел всё собственными глазами.

Физических повреждений у Наденьки не нашли, но её нервная система сильно пострадала. Девушка не могла избавиться от воспоминаний о Ходынке.

Все органы чувств предали её, не подчинялись ей более и всячески напоминали ей, их хозяйке, о своих оскорблённых ощущениях.

Девушка научилась спасаться в воспоминаниях о своём детстве. С окружающими она не разговаривала и почти не спала — боялась, что ей присниться Ходынка. Она сознавала, что Фенички больше нет, но у неё ещё не было сил на терзания совести. Надя надолго погрузилась в состояние беспредельного ужаса.

Иван Каляев считал, что в Ходынской трагедии виноват московский генерал-губернатор.

Презумпция невиновности для общенациональных трагедий существовать не должна.

Присутствие Грапы принесло Наденьке ощущение надёжности и покоя. Девушка смогла уснуть. Она всё больше погружалась в детские воспоминания и копила силы, чтобы пережить случившееся.

Всю глубину Надиной болезни понимал только влюблённый в неё Вологодов.

Вологодов <…> целыми днями пропадал в хомяковском доме, потому что отсюда ушла и сюда должна была вернуться его вторая и последняя любовь.

== Глава двенадцатая ==

Приехал старший брат Наденьки, мудрый толстовец, попробовал поговорить с сестрёнкой о душе, которая у неё так болела.

Тело — форма. Душа — содержание. И прекрасная форма может оказаться пустой, и великая душа прозябать в гнилом срубе.

Наденька не нашла утешения в разговоре со старшим братом.

Братья ошиблись: Надя была не готова к встрече с памятью о Феничке и впала в апатию, спасаясь от мук совести, ведь горничная погибла из-за её каприза. Она немного оживилась, узнав, что в Москву вместе с Иваном приехал Беневоленский. Надя сравнивала себя со своей сестрой, женой Беневоленского, упавшей на бомбу, чтобы спасти детей губернатора. Но Беневоленский не смог найти нужных слов и разубедить Надю, считавшую, что...

Жестокость, ложь и хищная, звериная, ненасытная жадность — вот три кита, на которых стоит мир. И стоять будет, пока сам себя не растопчет.

Девушка попросила удержать Ивана Каляева, который, в отличие от сестры-народоволки, сможет растоптать этот мир.

Узнав, что Хомяков едет в Европу, Беневоленский попросил взять его с собой. Он поклялся, что не является сторонником террора, а исповедует «поэтапное разрушение существующего строя».

На первом этапе — конституционная монархия, на втором — буржуазная республика. Без бомб, револьверов и террора, а, по-английски, путём парламентской борьбы.

Хомяков провёз Беневоленского через границу, как представителя своей фирмы.

Надя стала строгой, неулыбчивой и очень религиозной. Вологодов любил её и всю жизнь надеялся, что Наденькина душа воскреснет, но чуда не произошло.

Бомба есть бомба, даже тогда, когда её накрывают собственным телом.

Хомяков подружился с Беневоленским, и вскоре его особняк начали посещать таинственные гости. Варвара перестала доверять мужу и вскоре с ним рассталась, а сыновья приняли её сторону. Оставшись один, Хомяков перебрался в Швейцарию, где застрелился.

«Дело о трагических последствиях вследствие недостаточного соблюдения порядка при раздаче подарков на Ходынском поле» было спущено на тормозах и списано в архив.

Персоны первого и второго классов Табели о рангах никогда не были, да и не могли быть повинными в чём бы то ни было.

Иван Каляев стал боевиком и убил виновника Ходынской трагедии, московского генерал-губернатора. Его арестовали на месте убийства и через несколько месяцев повесили.